|
2002.11.23 Горная академия выживания Krzysztof Wielicki родился 5 января 1950г. в Szklarka Przygodzicka (Wielkopolska) в семье учителей. Быть независимым он учился в бойскаутксой организации. Получил инженерное в образование Wroclaw School of Engineering. Он заслужил Корону Гималаев. Он поднимался на вершины восьмитысячников 15 раз. Первой из них была вершина Эвереста зимой 1980 года. Последней - Нанга Парбат, на которую он совершил восхождение соло в 1996. Он активно занимается спортом и туристическим бизнесом. Имеет сына и двух дочерей. Rz: Трудно представить, что после стольких несчастных случаев, что Вам довелось пережить в горах, Вы все еще можете ходить. Ваша альпинистская карьера началась с катастрофы... KRZYSZTOF WIELICKI: В мой первый же альпинистский сезон, когда я был еще третьекурсником, я "загремел". Перелом трех поясничных позвонков. В клинике меня упаковали в корсет до самой шеи. Была одна проблема - конец апреля 1970, начало выпускных экзаменов. Мой брат собирался жениться, а мама не могла представить, что я когда-нибудь еще буду заниматься горовосхождениями. Я очень боялся ее реакции. К свадьбе брата я разрезал корсет ножом и сбежал из госпиталя через балкон и крышу. Друзья принесли мне одежду. Неофициально я закончил альпинистские курсы. После травмы никто не дал бы мне необходимую спотрсмену медсправку о здоровье. Я заканчивал последний курс во Wroclaw School of Engineering вместе с Вандой Руткевич, Войтеком Куртика, Богданом Янковски. Мы так хотели опять в горы! У нас не было абсолютно никакого снаряжения. Я помню как ходил зимой в Karkonosze Mountains с альпенштоком, вырезанным из дерева у подножия горы.
Падающие камни разбили мою треснутую каску и повредили голову. На какое-то время я потерял сознание , но мы решили продолжить восхождение. Мы прошли сложный новый маршрут и заночевали под вершиной. В скальных каминах лилась вода. Я покрылся потом и кровью. Мы дрожали от холода, притулившись на ребре. Утром начали спуск. В городе доктор мне сказал:"Делай что хочешь, но больше не лазай!" Но мы не собирались терять время, у нас еще было две недели впереди, и я полез на горы со швами на голове. Возможно, это не было благоразумно, но чувствовал я себя прекрасно.
Я знакомился с размером гор и одновременно с советской школой альпинизма. Это был крайне интересный конфликт различных подходов к альпинизму. На Памире мы совершили быстрое восхождение на пик Коммунизма (7495м) по длинному маршруту, с одной ночевкой, в то время, как там полагалось бы три, согласно местным нормам и возможностям. Русские негодовали, поскольку мы нарушили все правила. Кроме того, восхождения по новым маршрутам были недоступны для иностранцев. На пике Коммунизма мы нашли бюст Сталина. Один парень взял его с собой. На Юге СССР все еще был силен культ личности. Даже после перемены имени пика Сталина на пик Коммунизма, местные восходители продолжали приносить на вершину такие статуэтки, а иностранцы забирали их на сувениры.
Экспедиция в Афганский Гиндукуш в 1977 очень много значила для меня.Это было время, когда были решены тогдашние известные спортивные задачи покорения огромных гор . Я приобрел опыт как можно выжить без еды и воды. Вместе с Alk Lwow, а позже с Юреком Питкевичем, мы проходили новый маршрут в альпийском стиле, на Kohe Shkhawr (7084). В середине склона мы упустили рюкзак с едой. В базовый лагерь мы вернулись через восемь дней. Это путешествие в Гиндукуш было последней возможностью познакомиться с волшебной страной, где можно жить на доллар в день - очень стабильный по сравнению с погодой - и где поляки многого достигли в 60-х - 70-х. Наша экспедиция была продолжением тех традиций. Все оборвалось из-за вторжения России в Афганистан в 1979.
Вне всякого сомнения, многие вещи произошли случайно, но были и ошибки в нашей группе. Все это стало причиной трагедий во время экспедиции на Южную Аннапурну (7219м). Цель была непростой - новый маршрут по непройденному западному склону. В самом начале экспедиции умер Jozek Koniak, прекрасный парень. Никогда не мог представить, что может произойти подобное. Его задушило веревкой. Еще мы потеряли рюкзак со всей едой и снаряжением. Мы закрепили тело Йозека на скале нашими последними крючьями. Спуск был очень тяжелым. После четырех дней движения по незнакомой местности мы достигли базового лагеря. Проголосовали. Большинство было за продолжение экспедиции. Вместе с Kaziu Smieszko, мы прошли западную стену Южной Аннапурны. Среди нас был тинейджер, 18-летний Zbyszek Czyzewski, большой альпинистский талант. Однако он плохо переносил высоту. Мы поднимались несколько дней в альпийском стиле, с ночевками. Затем наступило ухудшение погоды. Пришлось заночевать в 200м ниже вершины. Мы боролись за Збишека, который очень ослаб. На следующее утро ему стало лучше, но подняться выше он не мог. Я, со своей стороны, не чувствовал ног в своих кожаных ботинках. Мы как следует устроили Збишека и отправились на вершину вдвоем с Kazio. Мы вернулись через 2 часа. Спускались тем же путем, что и поднимались. Чем ниже мы спускались, тем больше Збишек возвращался к жизни - он пришел в базовый лагерь раньше нас. Перед восхождением мы говорили, что будем спускаться более простым путем с другой стороны горы, и нас должны были встречать друзья там, чтобы подстраховать нас. У нас не было возможности дать им знать о том, что ситуация изменилась. Они уже ушли из ВС. Они исчезли бесследно. Julian Ryznara и Jurek Pietkiewicz, лидер экспедиции, возможно они погибли в лавине. Мы искали их, но напрасно. После этой экспедиции я провел 1,5 месяца в госпитале. Мои обмороженные большие пальцы пришлось укоротить. Требовались также пересадка кожи. Незаживающие рубцы на ногах очень мешали мне во время штурма зимнего Эвереста. Как Вы стали участником первой в истории успешной зимней экспедиции на Эверест? Я был запасным. Для руководителя экспедиции, Анджея Завады, я был новичком - мне было только 29. История этой экспедиции довольно известна. Я поднялся на вершину с Leszek Chichy. Можно сказать, что я начал свою гималайскую карьеру с конца, т.е. с с самой высокой вершины в самых экстремальных условиях. Вы получили какие-нибудь награды от Польской Народной Республики за ваше восхождение на Эверест? Ходит много слухов по этому поводу. Ледоруб. Я чуть ли не должен был заплатить за него. Это был подарок Завады, но до того, как мы отчитались перед правлением Польской Ассоциации Альпинизма за снаряжение, купленое на государственные деньги. В конечном счете, мне позволили им пользоваться. Я также получил Золотой Крест за заслуги. Неправда, что мы получили машины. Участникам экспедиции дали купоны на Fiat 126 - но этот купон означал лишь, что ты можешь купить машину на свои собственные деньги. Все знают, что я работал на заводе малолитражных автомобилей ("Small-Engine Car Factory") в Tychy, где производили фиаты, но немотря на все, я отказался от подарка. Я также получил польский цветной телевизор. Мой начальник представил меня Министру Промышленности, чтобы похвастать, что его подчиненный покорил Эверест. Министр спросил меня, что я предпочитаю получить - мотороллер или телевизор... И почему Вы предпочли телевизор? На этот раз победил не мой эгоизм, а интересы семьи: для них телевизор был, конечно, лучше. В любом случае, это история с продолжением. Я был членом "Солидарности", когда прокатились первые аресты той памятной морозной ночью 13 декабря 1981 года. (военное положение - прим М.Р.) Сначала мы объехали город, проверили, все ли друзья на месте, затем сидели на работе до утра, уничтожая секретные документы. Многие из нас были арестованы. Я терпеливо ждал своей очереди. Незадолго до Рождества, я получил повестку явиться в главное управление местной полиции. Я приготовил зубную щетку и отправился туда в боевом настроении, полагая что я последую за своими друзьями. Дверь открылась:"Садитесь, пожалуйста. Мы получили телефонограмму из Варшавы. Мы должны допросить Вас. Вы получали цветной телевизор?" Я был взбешен. Вот он я, герой, польский революционер, а они говорят о каком-то телевизоре...Это было расследование, сколько телевизоров было роздано. Это был шок. Но они оставили мне его пользоваться. У Вас трое детей. Вы посадили дерево. Вы построили дом. Где Вы взяли деньги на это? Я строил его 10 лет - начиная с шалаша, на свою зарплату, немного помогли тесть с тещей, кирпичи клал сам. Такие были времена, вот почему это продолжалось так долго. Я принял решение, когда впятером нам больше невозможно стало жить в крохотной квартире со всеми книгами, снаряжением, экспедиционными бочками. Я поехал на Аляску и заработал порядочно денег. Я зарабатывал тем, что потрошил рыбу. Это был мой первый опыт капитализма. Это действительно страшный опыт, я впервые участвовал в соревновании за рабочее место. На наших польских фабриках были лозунги, призывающие "Работай лучше!" На Аляске таких лозунгов не было. В четыре утра мы выстраивались у ворот рыбоперерабатывающего завода. Менеджер считал:"Раз, два, три, двадцать три. Стоп. Остальные могут идти домой." Я перестал предаваться мечтам. Мы таскали коробки с рыбой. Красивая хрупкая девушка несла тяжелую коробку. Я хотел помочь ей. Она оттолкнула меня. Знакомый парень сказал: "Не делай этого. Если менеджер увидит, что она сама не может таскать коробки, ее уволят." На седьмой день я лежал в постели с совершенно распухшими руками. Я думал про себя: "Да, капитализм - это неинтересно. Надо возвращаться в Польшу". И сколько Вы заработали? За полтора месяца - 1300 долларов. Непостижимо! Затем был период высотных работ, когда два доктора и один ассистент профессора работали на одной трубе. Это было время радостной активности - очень хорошо оплачиваемая высотная работа и возможность максимум времени проводить в экспедициях. Я покрасил почти всю Силезию. По сегодняшний день я показываю моим детям, что их отец покрасил: стальные конструкции в Катовице, шахты, дома, ленты конвейеров, трубы ТЭЦ, водонапорные башни...от Trzebnia до Zabrze. Время не возвращается. Мы делали, что хотели: встречались в альпинистском клубе, мечтали, строили планы, и реализовывали их потом в горах! Взрослые люди, мы предавались постоянному празднику жизни, забросив наши профессии, где мы не смогли реализовать себя, не зная того, что вскорости капитализм пожалует и к нам. Новые времена подействовали на вас хорошо. Посмотрите, сколько бизнесменов выросло из альпинистов. Восходители всегда были очень энергичны. Они не боялись перемен. Горы научили их не только скромности, но и умению достигать поставленных целей, сражаться, быть независимым, оценивать риск. Организация экспедиций была опытом предпринимательства в стране, где полки магазинов были пусты и средняя зарплата в месяц составляла 20 долларов. Когда Вы пришли к выводу, что скоростные восхождения на восьмитысячники без достаточного обеспечения слишком опасны? Летом 1984, Wojtek Kurtyka завел меня. Вместе с Jurek Kukuczka, мы отправились в экспедицию на Броуд Пик (8047м). Мы шли в обычном порядке, и Войтек заметил, что я иду слишком быстро. Я опережал их уже часа на 2-3. Он сказал, что раз я иду так быстро, то может быть, смогу подняться на вершину за один день. И я попытался это сделать, сначала держа это в секрете, ночью. Я достиг высоты 7200. Был туман. Я не видел, где нахожусь, я испугался. Идешь один, без веревки, без вешек, среди трещин. Я вернулся. Через неделю я вновь попытался сделать то же самое. Я поднялся на вершину за 16,5 часов и спустился менее чем за 6 часов, т.е. я уложился в один день. В мировой прессе это было названо рекордом, но раздавались и критикующие голоса, говорящие, что это извращенный альпинизм. Трудно было с этим не согласиться, никто раньше не пытался сделать такое в Гималаях. Только позже гонки вошли в моду: Эрхард Лоретан и Жан Тройле взошли на Эверест и спустились за 43 часа, Шерпа Бабу Чири поднялся на вершину за 16 часов... Я потом обнаружил, что можно обманывать свое тело сколько угодно. Если вы поднимаетесь очень быстро, ваше разогретое тело не успевает заметить и отреагировать на недостаток кислорода... ... Но если что-то Вас остановит, остановка будет концом. Вы должны хорошо понимать свое тело. Профессор Oswald Oelz пригласил в 1987 группу ведущих гималайских восходителей для тестов в Швейцарии. Что это были за тесты и каковы были выводы? К тому времени я достиг вершин пяти восьмитысячников. Из Польши были приглашены также Ванда Руткевич и Юрек Кукучка. Нас исследовали в двух институтах командами нейрохирургов, невропатологов, кардиологов. Помимо всего прочего, проверяли нашу память с помощью тестов с большим количеством информации. Например: "13 января, в 6.10 судно с грузом 260000 тонн затонуло в Гамбурге. 16 детей и 31 взрослый утонули, среди них 7 женщин и 15 мужчин, 3 матроса... В 1.10 спасательная команда, состоящая из 47 человек, прибыла. 3 спасателя погибли во время операции". Надо было повторить все это. Мы с Юреком страшно веселились. Мы совсем забыли об этих тестах вечером, когда внезапно в дверях появилась Ванда и спросила: "Юрек, сколько этих спасателей утонуло?" Вот это амбиции! Нас выбрали для опыта, поскольку мы много времени провели в зоне с недостатком кислорода. Результаты сравнили с контрольной группой. Профессор хотел доказать, что у нас дырки в мозгах. Я полагаю,что исследователи хотели также обнаружить физиологический секрет ваших альпинистских успехов. Какие выводы были сделаны относительно Вас? Что у моего организма прекрасный показатель усваиваемости кислорода на килограмм веса. Все. Ванда Руткевич была первой полькой, поднявшейся на Эверест и К2. Она вызвала бурю эмоций в мире... Она была прекрасной женщиной. Ее трагедией было одиночество, которое испытывают большие звезды. Все узнавали ее, когда она шла по улице в Варшаве. Но не было никого, кто ждал бы ее дома.Она была очень строга в выборе партнера. Она бросила свою работу, отвергла материнство, потеряла семью. Для нее был только один путь. Нет лучше психотерапии чем разнообразная активность. После возвращения из экспедиций я вообще не могу видеть горы. Я концентрируюсь на своих детях, доме, работе, друзьях... А Ванда начинала звонить по поводу следующей экспедиции уже в самолете. Ей было 49, когда она погибла на Канченджанге. Во время нашей совместной экспедиции на Аннапурну (8091м), когда Юрек Кукучка и Артур Хайзер достигли вершины, я видел, как много для нее значило взойти. Зная, что несколько месяцев назад она стояла на вершине К2, я понял, что она, должно быть, прошла через суровое испытание во время восхождения и затем спуска. Мы говорили ей тысячу раз: "Месснер ходил с Шерпами. Он великий? Да. Возьми Шерпов. Они готовы помочь тебе." И что же Ванда делала? Она хотела ходить одна, быть первой... Сложная женщина. Необычная. Вы участвовали в 28 экспедициях. Перечислите Ваши несчастные
случаи, пожалуйста... А как насчет снежных лавин? Обычная история. Я был сметен тремя лавинами, однажды с Leszek Cichy на склонах К2. Позор. Мы шли как ослы, связанные веревкой, после сильного снегопада. Не следовало. Один сдернул другого, затем сошла лавина. К счастью, нас вынесло на мягкую поверхность. В другой раз, я летел один на Гашербруме2 ночью. Это было наказание, я хотел взойти втихую, хотя пермит у нас был на соседнюю вершину. Еще я проваливался в трещины на леднике. Вы перекрыли все лимиты в гималайских восхождениях и все еще живы, хотя старшее поколение польских альпинистов уже погибло в горах. Как Вам удалось выжить? С точки зрения безопасности, мои идеи имеют одно преимущество: я никогда не был вынужден осуществлять их, поскольку сам их и придумал. Плохим помощником в трудных ситуациях являются обязательства перед медиа. Мои идеи вырастали во время экспедиций, где на меня не оказывалось никакого давления, ни от окружения, ни финансового или коммерческого. Как правило, я не афиширую свои программы. Вы нарушаете это правило. Вы объявили о зимней экспедиции на К2 и собираетесь взять туда команду телевизионщиков. Зачем? С годами, все меньше и меньше я вижу в горах свой собственный интерес. Механизм, который был запущен, чтобы достичь К2, не преследует задачу моего собственного восхождения. Цель - победить вершину. Мы объединились с общей целью, в рамках программы покорения высочайших вершин, которая началась уже несколько лет назад, а не пополнения моей личной коллекции. Я пойду на восхождение, буду помогать, но природа сама решит, кому стоять на вершине. Вы столько раз боролись за свою жизнь, и столько друзей потеряли. Не устали ли Вы от гор? А Вы знаете, что значит иметь страсть? Вы можете менять хобби, но не страсть. Со временем она проникает во все уголки Вашей жизни. Зима в Гималаях - это суровое испытание. В это время года горы - это тайна, непостижимая загадка. Вы тоже приготовили сюрприз. Я был поражен количеством и содержанием писем от молодых альпинистов, которые я получил после объявления об экспедиции. Полагают, что нынешняя молодежь предпочитает не слишком сложные цели. Оказалось, что зимняя К2 - это мечта многих. Мое поколение думало, что для того, чтобы взойти на такую гору зимой, надо иметь за спиной большой опыт восхождений. Сейчас молодежь отбросила эти стереотипы. И они правы. Я иду на риск, беру с собой нескольких молодых людей, поскольку я восхищен их достижениями в горах и их энтузиазмом. Я желаю им успеха, и не хочу их отговаривать. Восьмитысячники зимой - это такая сложная задача, что заставляют выбирать непростой путь нынешних восходителей. Так, успех может быть только если вы работаете как команда, объединив усилия, оставив собственные амбиции ради общей пользы. Неужели действительно так трудно понять, почему мы собрались на К2 зимой?
|
