Ильяс Тухватуллин                                        

  К2 - необходимое послесловие. 

        Эта гора стоит особняком среди всех остальных гигантов. Суровая и неприступная, она манит альпинистов всех мастей: и опытных мастеров и самоуверенных авантюристов, имея в своем ассортименте сюрпризы для каждого смельчака. Собираясь на К2, ты должен трезво оценивать свои силы и понимать, что это путешествие может стать последним в твоей жизни. Не стоит говорить, что восхождение на эту гору зимой – это прогулка, выходящая за рамки здравого смысла, и шанс уцелеть у восходителей ничтожно мал. Наверное, поэтому наша команда состояла только из девяти опытных альпинистов, и каждый пришел в команду, пройдя свой, часто непростой, извилистый путь. Мир альпинистов довольно мал, и мы знаем друг о друге многое, иногда больше, чем близкие и родные. Мы много скрываем от своих родных, оберегая их нервную систему. Да и вряд ли кто-то, кто не ходил в горы, в состоянии по-настоящему разобраться, что творится в наших душах. В горах мы расчитываем только на свой опыт и опыт товарища, идущего рядом. Да, да именно так: в первую очередь на себя, а уж потом на локоть друга. Потому что никто не знает меня лучше, чем я сам. И вся ответственность за принятые мной решения лежит только на мне. Такова реальность. Хорошо, когда рядом с тобой есть кто- то, с кем можно поделиться своими мыслями или чувствами, и можно считать, что тебе повезло, если рядом тот, кто не только умеет слушать, но и в состоянии услышать тебя. Это здорово и в обычной жизни, и это означает, что тебе повезло. Про такие взаимоотношения можно смело сказать, что рядом настоящий друг. Но это большая редкость даже внизу, например, в отношениях между мужчиной и женщиной в семье или между родителями и детьми.  В горах такие отношения встречаются чаще: людей сближает общее увлечение, чувство опасности, перенесенные вместе трудности. Этим объясняется дружба, например, среди «афганцев». К чему все эти рассуждения? Хотелось бы через их призму разобраться в том, что же стало причиной гибели одного из членов команды, какова цепь событий, приведшая к трагедии, как случилось, что не уберегли и могли ли уберечь товарища по команде?

Мы знали Витальку с 2007 года. Привел его в команду  давний партнер по связке – Глеб. Мы знали об их восхождениях на пик Победы. На нас  Виталий произвел тогда приятное впечатление: веселый, приветливый, с чувством юмора, достаточно глубокий человек, хоть и был он несколько замкнутый, но всё же свой парень. На все у него было собственное мнение и, несмотря на то, что был новичком в команде,  он не робел перед ветеранами. Чувствовалось, что Глеб его опекает и где-то даже оберегает от излишнего рвения на маршруте.
Мы все знали друг друга хорошо по прошлым экспедициям. Знали и о сложностях, возникавших у Витальки в прошлых экспедициях, но о них никто не говорил. Как-то при спуске с вершины он шел очень медленно, и его группе пришлось поволноваться, дожидаясь его до поздней ночи в верхнем лагере. Погода в тот день была ветреная, и все посчитали поздний спуск Виталика скорее случайностью, чем закономерностью. Поэтому при появлении в этом году Виталика в команде никто и не вспомнил о том давнем эпизоде.

Его решение участвовать в этой экспедиции было непростым. Мы не знали всего, но о многом догадывались. Знали, что ему пришлось перешагнуть через ультимативное заявление его давнего напарника по связке: «или он или К2». Глеб рассчитывал, что Виталик поедет с ним весной в Гималаи, и был расстроен его решением участвовать в зимней экспедиции на К2. Знали, что на работе его отпустили со скрипом, да и родители в этот раз очень уж настойчиво пытались его отговорить. Но он принял решение, и остановить его они не смогли. Он преодолел все преграды и влился в наши ряды.
По пути к нашей цели, уже в Пакистане у него что-то случилось с желудком. В Исламабаде мы жили в одном с ним номере. Я имел возможность наблюдать за ним, и обратил внимание, что он был полон энергии, по утрам занимался йогой, подолгу стоял на голове, принимал какие-то таблетки. Видимо это были витамины или БАДы. У каждого из нас есть свои любимые таблетки. Но когда мы прибыли в Скарду, выяснилось что у Витальки растройство желудка и его попросту «несет». Это никого не удивило, потому что такое довольно часто случается в экспедициях. Смена пищи и воды может вызывать такую реакцию организма. Доктор, тем не менее, назначил ему антибиотики, и Виталик их регулярно принимал. На его поведении плохое самочувствие никак не отразилось: он был как всегда активен, по утрам совершал вылазки на близлежащие горы. Он даже заранее закупил кучу подарков для друзей, обегав все сувенирные лавчонки в Скарду. Настало время залета на ледник, и в последний день года, последним рейсом Виталик прилетел, выпрыгнул из вертолета и присоединился к команде. Желудок по прежнему его беспокоил, но он не подавал виду и работал наравне со всеми. На наши вопросы о самочувствии отвечал: «Все нормально, иду на поправку».

Экспедиция набирала обороты, мы все сделали по несколько выходов наверх для акклиматизации, Виталька – тоже. Где-то в начале января мы с радостью узнали, что наконец-то его желудок пришел в норму. Правда, к тому времени мы все уже хлебнули морозного воздуха и многие покашливали, в том числе и Виталик. Поэтому это никого не встревожило. Но когда у него вдруг поднялась температура до 39 градусов и продержалась три дня, мы забили тревогу. Позвонили в Скарду руководителю команды с предложением эвакуировать Витальку вертолетом, который будет забрасывать оставшуюся часть группы операторов. Температура вернулась в норму на следующий день, и по решительному настоянию самого Виталика он остался с нами. Больше таких рецидивов у него не наблюдалось. Все как будто пошло на поправку. Мы понимали, что он находится в психологической западне, которую сам себе и создал: несмотря на разлад с партнером, возможные проблемы в  семье и на работе, он решился пойти в горы и уже не мог отступиться от своей цели. Он должен был доказать им правильность своего решения и не мог покинуть экспедицию, так и не начав по-настоящему работать. Мы все принимали это в расчёт, но в таких вопросах последнее, решающее слово, всегда остается за врачом. Врач, осмотрев Виталика, пришел к выводу: состояние позволяет оставить его в лагере, в крайнем случае, всегда можно вызвать вертолет.

Пока Виталька лечился, команда успела подняться выше. И чтобы как-то войти в режим своей группы, он попросил подняться в первый лагерь, а заодно забросить туда медицинский кислород и маску. И он совершил выход в первый лагерь, заночевал там и возвратился на базу. Настроение у него было хорошее, он дал восторженное интервью, и все это обнадежило всех: «Слава Богу, Виталька начинает выздоравливать!». Хотя вид у него к тому времени сильно изменился: черты лица заострились, он меньше улыбался, немного замкнулся и большую часть времени на базе проводил за компьютером. Эта ситуация тоже никого не удивила – все мы к тому времени подустали, нас сильно потрепал ветер, и вид у всех был далеко не свежий. К тому же, мы начали понимать масштабность задачи, столкнулись с неожиданными трудностями и были озабочены мыслями: как разрулить ситуацию? В эти моменты на Витальку стали находить переживания за сына, которого он сильно любил, но разрыв с женой и её отъезд с сыном в Германию лишил его возможности быть рядом с сыном. И даже Гора не могла отвлечь его от грустных мыслей.

Весь январь погода не давала нам спокойно трудиться, и прежде всего ветер, очень сильный ветер. Но потихоньку мы втянулись в работу, привыкли к пронизывающему холоду, и шаг за шагом преодолевали высоту. Были установлены два высотных лагеря, мы подбирались к третьему, на высоте 7200 метров.  Группа за группой уходила вверх, подтаскивая снаряжение, провешивая веревки. Наступил черед выхода группы, в которую входил Виталька. Наша группа должна была выходить следом. По радиосвязи мы знали, что ребята переночевали в первом лагере, затем во втором и на третий день вышли на высоту 7000 метров. Виталька был с группой и нес совсем немного груза. Товарищи его оберегали, учитывая его состояние. В тот же день группа начала спуск вниз, а мы стали подниматься ей на замену. Я встретил ребят на перилах между первым и вторым лагерем. Спускались Валера и Коля, Виталика с ними не было. Тут же я спросил: « Где Виталька?». «Идет следом, чуть выше, у него есть рация, мы постоянно на приеме», - был ответ. Для спортсменов такого уровня спуск поодиночке  – это нормально: каждый идет в своем, комфортном для него темпе. В получасе подъема выше по склону встречаю Виталика. Жестами приветствуем друг друга - ветер сильно мешает говорить. «Как дела?», - жестикулирую я. «OK»,- отвечает он, тоже жестом. Я ухожу дальше вверх, нужно успеть добраться до второго лагеря и сделать площадку под палатку. За мной следом шел Вадька. Он тоже перекинулся с Виталькой жестами. Позже Вадик сообщил, что заметил отсутствие  у Виталика на правой руке варежки. Для справки: на этих высотах мы работаем в перчатках, а поверх них одеваем рукавицы, иначе можно поморозиться. Тогда Вадик предложил Витальке варежки, но тот жестом показал на рюкзак, что могло значить: «У меня в рюкзаке есть запасные». Еще через полчаса Витальку встретил Андрей. Андрея насторожил медленный спуск Виталика. На вопрос: «Что случилось?», Виталька опять знаком показал: «Все нормально».

Поднявшись во второй лагерь, на вечерней связи мы узнали, что Виталька остался ночевать в первом лагере. Новость нехорошая, но нас успокаивало то, что в первом лагере было все необходимое для комфортной ночевки: горелки, еда, был даже аварийный кислород, которым Виталька мог воспользоваться в случае необходимости. Утром мы ушли наверх с твердым намерением установить третий лагерь на 7200 метров. Но нам это сделать не удалось – не нашли безопасного места и пришлось принимать решение о спуске на базу.

Поздно вечером мы достигли базы и узнали, что накануне Виталька с большим трудом с помощью ребят спустился вниз. У него были сильно поморожены пальцы рук, голос практически отсутствовал. Наутро был вызван аварийный вертолёт. Такая обстановка уже была две недели назад: сильно обморозился  Володя и был эвакуирован вертолетом. Ситуация не казалась угрожающей. Но судьба распорядилась иначе. Погода стояла ужасная, дул сильный ветер, было облачно. Вертолет в такую погоду не летает. Оставалось только ждать. Доктор не отходил от Виталика, постоянно контролируя его состояние. На следующее утро Виталик сам встал и сходил в туалет. Конечно, он был очень слаб. Мы полагали, что нужно время для того, чтобы он пришел в себя. Но прошел день, а ему не становилось лучше, он не принимал пищу, с трудом сделал несколько глотков воды.  На следующий день доктор принял решение дать ему кислород, который должен был помочь. Но облегчения и кислород не принес. Состояние больного стало ухудшаться. Появилась сильная одышка, он уже не мог вставать, и ему было больно лежать на спине. Мы понимали, что начинается отек легких, доктор делал капельницу за капельницей, пытаясь поддержать организм больного. Мы молились на погоду, постоянно тормошили людей в Скарду и просили при первой же возможности выслать вертолет. Было поднято на ноги наше посольство в Исламабаде, но все было тщетно. Погода перекрыла дорогу назад. Прогнозы не обещали ничего хорошего на ближайшие дни. Вся команда по очереди дежурила рядом с Виталиком, помогая ему глотнуть воды, поудобнее сесть, поправить кислородную трубку. Мы разговаривали с ним, он в ответ кивал и до последнего мгновения  был в сознании, наверное, надеялся на лучшее, как и все мы. Он ушел из жизни утром, тихо и незаметно. Казалось, что просто заснул. Слезы лились из наших глаз, мы многое видели в горах, нас трудно чем-то расстроить, но когда у тебя на глазах умирает товарищ – это шок. Это умирает часть тебя. 

Кто же виноват в случившемся? Можно ли было предотвратить трагедию? Кто виноват в том, что мы выбираем горы? Кто виноват, что есть горы? Вопросы, вопросы, вопросы...  Есть только один Судья, который знает все. Только Ему дано право судить об этом.

Март 2012

Хроника зимней экспедиции на К2