Юбилеи: Маеру - 75!

Маеркович Валерий Владимирович ( 23 ноября1938) – Мастер спорта СССР по альпинизму (1978), ДСО «Спартак». Инструктор, 1965-1984.  Работал в ФТИ им. Иоффе, тренер секции альпинизма клуба «Наука». Снежный Барс № 62 (1972).
Лучшие восхождения:
1964 –  Далар через п. Шоколадный, 4б
1965 – Шхара, 4б, (ныне – 5а); тр. Крумкол - Мижирги, 5а
1966 – З Мижирги, 5а
1967 – Мижирги по Пелевину 5б
1968 – Корона 6-я башня, 5б;  Мраморная Стена (6350), 5а
1969 – п. Ленина, 5а; п. Е. Корженевской, 5а
1970 – Первенство СССР – 2 место: п. Победы, 5б
1971 – п. Энгельса по Буданову, 6 к/тр.
1972 – п. Коммунизма по СВ ст.(гибель трех участников на спуске);
1975 – траверс Шхельды, 5б
1976 – Ушба по Арцышевскому, 6 к/тр.;
1978 – траверс Че Гевара - САГУ (а/л «Дугоба»), 5б,  в двойке
1981 – Текелик, 5а; Креус по камину, 5б.
С 1993 г. живет в Израиле.

Я прожил еще одну жизнь!

Фото Яна Рыбака

- Как тебе живется в Израиле? Как после многих лет перерыва ты смог вернуться на скалы? Все наши спартаковцы передают тебе огромный привет, и хотят знать, как ты и что ты. И, конечно же, поздравляют тебя с днем рождения и желают здоровья, успехов и благополучия!

Токсово. Володя Мушников и Валера Маеркович.

- Знаешь, мне открылась большая пруха. Лет 6 назад, когда я решил попробовать скалы, ко мне подошел паренек и спросил: «Так ты по-русски говоришь? А почему мы тебя не знаем?» Выяснилось, что эти ребята уже ассимилированы в сообщество скалолазов. Я говорю: «Ребята, прошло уже 10 лет, я не могу ничего такого на скале». А они мне отвечают: «Да ты попробуй!»
Я попробовал.
«Так ты лезешь?», - говорят. Я отвечаю: «Ну, вообще-то лезу…»
Меня стали приглашать полазать - вот есть массив там-то, там-то. Один энтузиаст, Игорь Старожилец – больше всех приложил сил, чтобы тащить меня на скалы. Оказывается, их тут штук десять, этих массивов  и огромное количество скалолазов всех возрастов – и молодых и старых. Через три месяца я уже лез маршруты вплоть до 6а и сам собою восхищался, и с тех пор не пропустил ни одного выходного.

Но теперь, к сожалению, я уже не могу так лезть.. Сейчас у меня плохо со здоровьем, проблема с легкими… и мне тяжело. Могу пролезть всего метров 15. А в Вади Рам (то, что ты видишь на фото) - тогда я еще лез…

Один из нашего сообщества, Гена Фельдман (есть такой чудесный человек, он с Украины, был известным восходителем раньше в Союзе, и на Ерыдаге есть его маршрут, самый правый) поглядев, что я все-таки лезу, мне предложил: «Давай съездим в Хорватию, там великолепные скалы!» И мы поехали. Там действительно в парке набиты отличные маршруты. А потом мы прошли еще пару мультипитчей.
В следующий раз мы с ним поехали в Доломиты. И тут я попал в Рай! Первый маршрут, что мы прошли - это м-т Пройса, с 1903 г сохранилась эта 5ка. Великолепное лазание! Первым я даже не стремился идти, т.к. не конкурировал с Геной, он лезет на категорию выше меня.
И с тех пор все эти  годы я лазаю с этими людьми. Изумительные люди! Я прожил еще одну жизнь! За что бесконечно благодарен Создателю.
К сожалению, в прошлом году осенью завязал. Не стало сил.

- Ты рассказывал ребятам, что был одним из тех, кто открывал наши знаменитые Скалы в Кузнечном?

- Да в этом нет никакой такой особой заслуги. Мы делали это все вместе. Если бы не вся секция... Люди, которым мы могли что-то дать, дали нам гораздо больше. Я это ни за какую заслугу не держу. Это просто любовь.  А любовь вещь двусторонняя – нельзя что-то любить, чтобы не было отдачи. Начиная с Вити Егорова, который собственно и открыл массив на Светлом, все старались, каждый делал, что мог.

- А ты знаешь, что ваша с Гурьяном книга «На скалы» есть в сети?

- Правда? Не знал….

Валера Маеркович на Скалах.

- Можешь вкратце рассказать, что это была за эпоха - время расцвета отечественного альпинизма? В той советской системе, которая молодым нынче представляется ужасной, отсталой и совершенно тоталитарной.

- При всей моей нелюбви к советской власти, которая отразилась и на альпинизме неизбежно, я прожил изумительную, прекрасную и лучшую часть своей жизни в альпинизме именно в том. Мы были в гораздо  более свободных условиях даже в жестко регламентируемых  альплагерях,  т.к все остальное вне этого было подчинено строгим советским порядкам. А в лагеря мы выезжали на свободу. Да, нас ограничивали в том, что мы хотим сделать, такова была во всем советском спорте принятая педагогическая схема: от малого – постепенно – вверх, вверх и вверх. Эта система на самом-то  деле очень прогрессивна для массового альпинизма. Она принесла очень много пользы. Другое дело, что она не давала возможность талантливым  спортсменам перепрыгнуть через пару ступенек. Но с этим приходилось мириться, т.к. другого хода не было.

- Что ты можешь сказать о своем инструкторстве? Об обучении в школе?

- На инструкторских курсах, где мы обучались на старших инструкторов, нами руководил знаменитый Яков Аркин – звезда из команды Абалакова.
Мы все были не рядовые курсанты, могли уже себе что-то позволить. Спрашиваем Аркина: «Почему вы не даете нам преподавать свободно?»
А он нам ответил: «Ребята, система направлена на то, чтобы вы научили приехавших в лагерь не умирать от страха, оказавшись в непривычной ситуации, не лезть в реку, чтобы тут же не утонуть, передвигаться по склону так, чтобы остаться живыми. А после этого, ребята, добавляйте от себя все, что считаете нужным. Вас никто за это не осудит. Работайте творчески. Но не лезьте на рожон». И Аркин был прав.
Я любил свою инструкторскую работу. То что мне передал Колчин, бесконечно почитаемый мною человек, я обязан был передать другим. Из-за этого я занялся инструкторской работой. Старался как можно больше отдать людям.

- Чем, на твой взгляд,  отличаются альпинистские сообщества  в России тогда и сейчас?

- Прежде всего, людей стало заметно меньше. Это видно. Может быть, это следствие финансовых проблем. Ведь мы получали большие дотации.
А сейчас люди должны только вкладывать деньги в любимое занятие.
Но я уверен, что альпинизм у вас снова станет массовым, когда вырастет материальное благосостояние.

- А ты считаешь, что массовость нужна в альпинизме?

- Вне всяких сомнений. Посмотри, как все это развито в Альпах.

- Что больше всего тебя привлекало, когда ты только пришел в альпинизм? Какие известные восхождения были для тебя маяками?

- Я попал в альпинизм в «Спартак», т.е. в условия, где тон задавала команда Петра Буданова. Это был высотный альпинизм. Я, естественно,  стремился попасть в эту славную команду. И по силам вполне мог. И великий Саша Колчин нас, молодых, туда тоже продвигал. Я  обнаружил, что высота - это песня. Мне очень нравились высотные восхождения. Хотя все время, что я  не был на высоте, я лазал по скалам. Это моя любовь.

Потом появился еще один маячок – программа «Снежный Барс». Выполнил ее в 72 году. На пик Коммунизма в тот год мы прошли маршрут красивый и сильный, но…оставили там связку…троих друзей…

Нам очень повезло на Победе. Мы прошли красивый  маршрут Абалакова, но со своим новым кусочком. Победа, конечно, далась труднее других высоких гор. Повезло, что в последний день восхождения была просто легкая пурга.  Была бы посильнее – мы бы ничего не смогли и не сделали. Остальные семитысячники я ходил легко, непринужденно. А на Победе, как  я понял спустя уже несколько лет,  я был на грани.

Мы с Юрой Устиновым спускались последними, сопровождали заболевшего Толю Колчина. И вдруг в тумане видим две фигуры. Подходим: а это Борисенок и Рощин. Они остались нас ждать (и ждали, видимо, долго!), чтобы мы не проскочили мимо палаток. Там надо было свернуть налево. Если б не они, я бы пошел прямо, продолжал бы спускаться т.к. был тогда уже не совсем адекватен.  А они это сообразили и остались терпеливо ждать.

Вспомнил картину на вершине п. Победа: Мы слегка с китайской стороны, а там, откуда мы поднялись,  ветер поднимает столбы снега. Четверо или пятеро сидят, устало опустив головы между колен, отдыхают. Борисенок и Рощин стоят и горы разглядывают  – им высота нипочем. А я ношусь с вымпелом клуба «Наука», стараясь его сфотографировать голыми руками, которые уже были чуть прихвачены…

Иногда мне было трудно, потому что  не было напарника. Например, я очень хотел сходить на Шхельду по Рыбке.  Изумительно красивый  маршрут. Но никто рядом со мной тогда не тренировался так много. Если бы не случилась беда в 72 году, я бы с Толей Колчиным  пошел. Но идти в двойке тогда не позволяли. А четверых в команду неслучайных людей было не найти. Работая инструктором, идти с кем попало было для меня неприемлемо.

- Какая гора из схоженых тобою была самая трудная?

- Шли мы на Ушбу ЮЗ по м-ту Арцишевского, кажется… там имеется 250 или 300 м на вершинной башне по камину. Очень сложная штучка. Были до нас пробиты шлямбура, что нам облегчило задачу, но маршрут попортили.. Провесили мы перила, и без верхней страховки на одинарной растянутой такой веревочке (выменяли ее у немцев) надо было подниматься, вися в 4-5 метрах от стены. Неприятно было очень… но нам повезло. Мы прошли стену,  и траверснули на северную стену. Дальше нам надо было идти на Шхельду 4Б (у нас был заявлен траверс), но из-за того что двое людей были не из нашего коллектива, возникла несогласованность, они отказались идти дальше из-за плохих условий. Пришлось спускаться.  Вот эта гора тяжело нам далась.
А так… у меня никогда не было трудностей, всегда был огромный запас по силам. Технически я столько лет к этому готовился, лазая на скалах, что проблем не было.

- Какие спасработы тебе запомнились?

- С живыми это была обычная рутина. Поднялись, принесли. Технически несложно. А вот я участвовал в двух транспортировках погибших - это совсем другое дело. Вот это было ужасно.
С плато Коммунизма в 1973 г спускали троих - Толю Колчина, Сашу Боровикова и Борю Кожарина. Мы сами четверо просто по случайности остались живы… Я тогда поклялся никогда, ни при каких обстоятельствах добровольно в таких делах не участвовать. Заставят – другое дело.
А через год  спускали девочек с пика Ленина… Я не мог не участвовать. Я их хорошо знал. И я вызвался. Там тоже случайно унесли ноги с точностью до нескольких часов, потому что сошла громадная лавина как раз там, где мы только что прошли.

- Значение везения в альпинизме?

- О! Это очень важно! Может быть, частично это связано с интуицией, которая есть у каждого человека. Но в любом случае, везение - один из важнейших компонентов при восхождении.
Вот пример. Я был молод, когда познакомился с Борисом Студениным из Алма-Аты. Он только что прошел Хан с Севера. Я читаю в отчете: маршрут опасен. Не рекомендуется к прохождению. Спрашиваю: как же вы решились? Ведь видно, что стена совершенно страшная. А он говорит: «А мы сидели под маршрутом, смотрели-смотрели, а потом я почувствовал, что можно идти, лавин не будет». И они прошли.
Везение было на пике Ленина, как я сказал уже, во время транспортировки.  Наш отряд был вспомогательным. Мы должны были подняться к пещере (которую уже вырыли и где уже ночевали). Другие спускали девочек сверху, и нам надо было после ночевки перехватить их и спускать дальше вниз. И вдруг кто-то (не помню уже кто) говорит: «Если вы ускоритесь на 2 часа, то сможете перехватить тела прямо сходу, и мы все спустимся в этот день вниз. Мы  ускорились. Сэкономили день. Я спускался с  Гришей Петрашко. Снега было очень много, в иных местах  по пояс. Я спустился в лагерь, на четвереньках пришел в палатку и лег. Утром я выглянул: по всему пути, и по той пещере, которую мы вырыли, сошла гигантская лавина. Выходит, одного кого-то торкнуло нужное ощущение, он заставил всех сделать какие-то действия, которые в итоге спасли всем жизнь.
Везение – это не меньше, чем полдела. Плюс с погодой должно повезти. А остальное мы умеем делать!

- Чьими достижениями в альпинизме ты восхищаешься сейчас?

- Ну, во-первых, этого мутанта, Ули Штека. Это понятно что он не обычный человек. Потом, совершенно потрясающая Линн Хилл.
Из российских восходителей прекрасные маршруты у красноярцев, сверловчан, Урубко – этот уже сделал так много, и, возможно, еще сделает… Из иностранцев – вот совсем недавно французы повторили маршрут Ули Штека на Аннапурне…Поляки молодцы, активны.

- В Польше те же проблемы, что и у нас. Разрыв поколений, провал после великолепной эпохи Завады…

- Да, Завада сумел тогда сделать невозможное. Объединил клубы. Создал команду…Такого второго найти - это нечасто встречается. Тем более, что сам он был рядовым восходителем. Но зато был гениальным организатором…

- А помнишь, мы покупали книги про восхождения, какие удавалось найти? Польские, чешские? И читали их на этих языках, т.к. не было другой альпинистской литературы…

- Это замечательно было. Я оттуда почерпнул практически все! Журнал Татерник, например!

- Что принципиально нового появилось в альпинизме за последние 15 лет?

- Твердая убежденность и твердая позиция, что идти надо свободным лазанием. Не можешь – не иди. Не надо уродовать гору. Не надо уродовать собственную психику.
Люди изжили термин «покорение вершины». К природе стараются подладиться.  Если сегодня подходящая погода – идем. Западные восходители ходят в приемлемую погоду, не рискуя жизнью понапрасну.
Появилась масса технических средств. Снаряжения
Радует, что и российские альпинисты тоже считают, что на высокие горы надо ходить без кислорода –  это очень прогрессивно. Когда советская команда взяла свой первый восьмитысячник с кислородом, и потом настаивали на кислороде – это были гримасы советской власти.
И то, что теперь не приветствуется  взять любой ценой непреодолимый маршрут – это принципиально. Это идеологически великолепно. Это самое революционное, что произошло за последние годы!

- Сейчас много говорят о легком стиле. А то, что вы ходили раньше - это разве не тот же стиль? Несмотря на тяжелое снаряжение и еду, вы все-таки и прежде старались брать на гору как можно меньше всего, проходить маршрут быстрее. У вас ведь тоже был по смыслу «легкий стиль» на многих восхождениях?

- Старались. Но были еще и правила, которые диктовали… Сейчас становятся под горой и понимают, что если возьмут палатку, то придется идти с ночевкой, надо тогда и горелку и еду. А сейчас большинство альпийских маршрутов идется в один день.
А мы были обязаны на любой маршрут брать не просто палатку, а полный бивуак, а это большой вес…мы бы пошли без палатки в свое время, но не имели права…
За один день ходят большинство маршрутов, красивых, замечательных, даже не будучи суперменами. Это в Альпах. Гималаи – это другой вопрос. Хотя и там уже некоторые отказываются от перил.

- А что ты думаешь про коммерческий альпинизм?

- То, что происходит в Гималаях - это катастрофа. Конец альпинизма, конец всего… Это совсем другое занятие. Можно понять людей, которые много лет водят клиентов, например, на Эйгер. Маршрут там непрост, и оба лезут, и гид и клиент! И это альпинизм. А на Эвересте – нет, это безобразие.

- Если бы ты смог сейчас на гору, куда бы ты отправился?

-  Я бы опять составил компанию Гене Фельдману и поехал бы с ним в Доломиты. Вот перед тобой гора – она вертикальна, даже нависает. Настоящая стена, почти 90 градусов. И понимаешь, что ты здесь можешь пройти, и проходишь – это чудо! Это так прекрасно! Восхитительно.

С Маером беседовала Елена Лалетина,
22 ноября 2013 г.
При любезной помощи Александра Эпштейна (Израиль).

все черно-белые фотографии из архива Наташи Пещериковой