|
Томаш Мацкевич: видео с зимней Нанга Парбат Элизабет Револ рассказала подробности восхождения на Нана Парбат в своем блоге
Elisabeth Revol на Нанга ПАрбат, зима 2015 (©Elisabeth Revol) 16 января мы поднялись на 7200 м. Сегодня я потеряла чувствительность носа за 30 сек, сняв защиту . В таких сложных условиях нельзя пренебрегать ничем, ибо за ошибку придется дорого заплатить... И наконец!!! Мы начали подъем! Это то, что я люблю! Теснота в маленькой палатке осталась позади, мы в своей стихии кошек и ледорубов, и мы приступили к работе. Я чувствую физическую благодарность к ногам, за то, что могу шевелить пальцами... по крайней мере, я знаю, что они не поморожены. и пальцы на руках тоже. Неудобно, толстые рукавицы мешают держать камеру, а если снять, то пальцы сразу белеют. Мы почти на 8000 м, в суровых зимних условиях. И хотя наш маршрут имеет технические трудности, зимние условия делают его одним из самых приятных в моей жизни. Мы находимся уже на маршруте Германа Буля. Выбора нет, нужно идти к вершине по ребру. Вершина упирается в небо, ветер усиливается. Мы выше, чем на 7800. Очень холодно, и погода портится. Когда я дойду, я смогу дотронуться до вершины пальцами, вот она рядом, 8125 м! Мое сердце трепещет, но надо оставаться разумной, иначе плата может быть слишком высокой... Мы подавлены, так тяжело поворачивать, когда вот он, путь на вершну - весь перед тобой... К вечеру мы спустились в лагерь 7200, очень холодно. У нас нет газа, т.е ни поесть ни попить... На следующий день продолжаем спуск. Знаем, что можем рассчитывать только на себя, т.к. Даниэле прислал нам сообщение, когда мы поднялись в С4, что, раз мы не взяли рацию, то он нас спасать не будет.. Viva la "friendship" mountain ... Идем по леднику. Потрясающие формы, созданные ветром! Время от времени, как и на пути вверх, на несколько секунд могу снять маску, пока нос не побелел. Солнце коснулось снега, спускаемся медленно. Снимаю на камеру: снег волшебный! И вдруг я услышала слабый голос. Бог мой, это Томек. "Томек, как ты? Ты что-нибудь сломал? Ты можешь лезть? Ты глубоко?" "Со мной все ОК, переломов нет, но вылезти не могу - тут метров 30" Я тут же вспомнила про заброску ярдов в 200 ( метров 180) ниже нас: ледорубы, ледовые крючья, веревка... тогда можно будет вытащить его из этой трещины. Я сообщаю Томеку, и иду с удвоенной осторожностью на неустойчивых мостах. Заброска недалеко, я вернулась довольно быстро. Больше всего я боялась не найти снова эту трещину. У меня не было ничего, чтобы отметить место. К счастью, мои следы все еще видны. Опять паникую. Зову Томека - ответа нет. "Томек" Тишина в ответ. Представляю самое худшее - внутреннее кровотечение, потеря сознания, После нескольких еще бесплодных попыток докричаться вдруг слышу слабое "Эли..." Это не с самого дна, а откуда-то слева... и слышно с трудом. Придя в себя он объяснил: на дне он нашел в нагромождении обломков моста путь выхода. Короче, удалось вылезти из этого "холодильника". Его лицо покрыто льдом. Синяки, ссадины. Томека не узнать. Адреналин сходит на нет: его всего трясет. Нам нельзя останавливаться. Нужно спуститься в базовый лагерь. Завтра он не сможет идти: действительно очень болит колено. Еще не вечер, мы все еще на 6500. Он очень слаб, измучен, но все-таки медленно идет вперед. Благодаря ибупрофену, боль не так сильна. Ночь наступила со всеми своими прелестями. Я иду впереди, топчу. Снежный покров за неделю изменился на леднике. Нам встретилось еще три снежных моста, но теперь у нас была веревка. На спуске думаю о муже: обещала ему сообщение до вечера воскресенья. Сейчас у них воскресенье день, здесь темная ночь, а до базового лагеря еще далеко... Хорошо, у нас еще есть время. Если мы выйдем к началу маршрута Кинсхоффера, из базы нас увидят, и мы может рассчитывать на помощь. Я надеюсь... И вот мы видим свет лагеря. Томек хочет остановиться тут, не заставить его идти дальше. Перевод Елены Лалетиной |
