Юбилеи. Денис Урубко: 40

Круглая дата - хороший повод пристать с вопросами к другу, с которым постоянно не хватает времени поговорить по душам. Вроде и встречаемся, но все как-то бегом, впопыхах...А время-то идет. Денис охотно пошел навстречу, и подробно ответил на все вопросы Russianclimb.com.

Чего тебе пожелать, экс-прапорщик? Держать такой интенсив еще несколько десятилетий, конечно, фантастично, но, зная тебя, легко представляю, что не тут, так там, ты все равно будешь выкладываться. Такой уж уродился. Спортсмен.

Удачи тебе. И береги себя.

Фото Андрея Старкова

Когда ты стоишь один на пустом плоскогорье, под
Бездонным куполом Азии, в чьей синеве пилот
Или ангел разводит изредка свой крахмал;
Когда ты невольно вздрагиваешь, чувствуя, как ты мал,
Помни: пространство, которому, кажется, ничего
Не нужно, на самом деле нуждается сильно во
Взгляде со стороны, в критерии пустоты.
И сослужить эту службу способен только ты.
И. Бродский

Сороковник… Ого, Урубко, тебе уже 40? Хотя, впрочем… уже или еще? Вопрос философский…
«Сороковник» это УЖЕ. Причем, без всякой философии, Лена. Живешь себе, живешь, и вдруг... Возникло ощущение, что пройдена «вершина» жизни. Раньше все основное в альпинизме было впереди, а теперь, похоже, осталось позади... Вообще, я доволен, что сделал многое из того, о чем мечтал. При том, что «воплощение» своих желаний выматывает, сжигает – в любой области деятельности.

Сколько лет из этих четырех десятков ты занимаешься альпинизмом?
Началом можно считать первые восхождения на простые горы вроде Бударки, Стрижамента, Бештау, Чегет-Чат и другие на Кавказе. Это было в 1980-87 годах, когда наша семья жила на Северном Кавказе. Мне было около десяти лет, отец часто брал на охоту и рыбалку, различные похождения. Помню красивый вид на белоснежные громады Кавказского хребта у горизонта. Потом я оказался в туристической секции. В интернете недавно кто-то опубликовал воспоминания о турклубе города Невинномысск «ЧеРГиД», и о его руководителе-садисте Сливко. Смешно, но знакомство с Кавказом я начинал под его руководством. Тогда, помню, меня смущали перевальные походы. Зато, забираясь на высшую точку, я был счастлив, полностью принимал смысл происходящего. Потом последовали вершины на юге Сахалина... Получается, что альпинизмом я занимаюсь больше тридцати лет. Почти всю жизнь.

Твой путь от семнадцатилетнего пацана, идущего на свой страх и риск в одиночку на Белуху, до признанного селебрити в мировом альпинистском сообществе кажется со стороны безупречно прямым и понятным. Только близкие знают цену этой кажущейся цельности. Сколько внутренних взлетов и падений пришлось пережить?

Спасибо, что видишь такую перспективу, Лена. Но вроде, все развивается по спирали, да? Понятно, что прямых линий нет. Так сложилось, что я часто оказывался «у разбитого корыта», приходилось начинать все с начала. Видишь ли, это издержки процесса, которым занимаешься с фанатизмом. Самые опасные лица – деятельные фанатики. В том числе для самих себя. Человек, который к чему-то движется, все время рискует сломать ногу... или шею. Хорошо, что есть люди, не страдающие этим саморазрушительным стремлением к достижению цели. На таких держится мир.
А тем, кто идет к недостижимой цели, желаю не сдаваться при временных сложностях. Продолжать верить в «конечное торжество разума».
Когда мне пришлось уйти из института во Владивостоке, то было очень тяжело. Но впереди были горы. А вот когда я упал в лавине с пика Абая – там все закончилось. Переломанные ноги, куча ухлопанных денег, один на чужбине, ни денег ни гражданства, предательства друзей. Нынешнюю ситуацию можно тоже воспринять кризисом – «выжили» из страны, после двадцати лет службы один ветер (или два ветра) в кармане, ни дома, ни работы, на новом месте. Пробовала начинать жизнь сначала? Ну вот, приблизительно так.

     
Когда было труднее: в самом начале, когда ты, голодный алма-атинский бомж, ночующий на скамейках, был готов на все ради манящих вершин, или теперь, когда каждый твой проект под пристальным вниманием?

Сейчас трудней. Не из-за внимания, причина в другом. Нынче нельзя быть «голодным алма-атинским бомжом». Теперь есть люди, которые зависят от меня. Это родители в возрасте, дети, сестра с семьей... Нынче слишком тяжел груз ответственности, накопленный прошедшими годами. Он есть, уходить от него – трусость элементарная пополам с ленью. Поэтому, если раньше я делал только то, что хотел, то теперь иногда приходиться поступать вопреки желаниям.

Когда я с тобой познакомилась, тебе было 27. Ты писал в дневнике : «О. Пустельник!», «О, Хабелер!»… Думал ли ты в ту пору уже, что когда-нибудь напишут «О, Урубко!»? Те ведь уже тогда не мог не понимать, что твой потенциал альпиниста очень высок.

Ни о чем таком не думал. Скорей, наоборот, не понимал своего, как ты выразилась, потенциала. Сейчас иногда с удивлением оглядываюсь назад – неужели это я так поступил!? Неужели был пройден ТОТ маршрут!? Странно, что хватило сил. Иногда думаю, что приблизительно так же смотрит на пройденный путь Саша Ручкин. Он для меня всегда был кумиром. Ему удавались вещи, о которых страшно мечтать.
С тобой, Лена, мы познакомились в 2001 году. Во время российского проекта под руководством Виктора Козлова, когда ваша команда приехала совершить восхождение на вершину Лхоцзе Средняя, «русский восьмитысячник». Ты была журналистом, вроде? В последний момент случайно попала в компанию Виноградского, Болотова, Соколова и других. Освещала, так сказать, ход экспедиции.
Вообще, начало века выдалось веселым временем. Тогда никаких мыслей кроме как о Гималаях и Спорте не было. Хотелось «лупить» восьмитысячники, и разгульно прожигать молодость.

Alma mater, самостоятельность и профессионализм. Откуда взялся альпинист Урубко? Расскажи, плз, о своем становлении, как восходителя.

Все происходило обычно, как у многих. Если начинать из «глубины веков», так сказать, то... Как говорил уже, в детстве я лазил на холмы рядом с городом Невинномысск по Ставрополью. С клубом «Чергид» ездил пару раз в кавказские ущелья. Затем семья переехала, но я продолжал походы рядом с домом. Южно-Сахалинск лежит у подножия горной гряды, пять из вершин которой превышают отметку 1000 метров. И множество гор чуть ниже. По их гребням сильные ветра и холод не дают развиваться растительности, и образовались небольшие участки альпийского рельефа. С осыпями, скалами, с глубокими спусками в долины. В общем, мы с друзьями лазили по всем этим аномалиям. Было увлекательно и красиво. Когда после таежных дебрей я вырывался на простор, когда горизонт распахивался, и весь мир лежал у ног! Это становилось интересным...

После Сахалинских вершин хотелось чего-то бОльшего. В 1990 году мне удалось поступить во Владивостокский институт, и в перерывах между занятиями тренироваться, лазить по скалам, ездить в горы Сихотэ-Алиня. Там есть хорошие красивые массивы вроде Ливадийского хребта, гор Ольховой, Облачной. Приглядывался к картам, расшифровывал долины и перевалы. И на электричке отправлялся в путь. Снаряжения не было, таскал колбасу с хлебом прямо в учебном портфеле. Хорошо было пользоваться опытом, приобретенным на Сахалине, ночевать у костров, ловить рыбу... Но целью всегда были восхождения – пройти через буреломы, выбраться на вершину.
С огромной теплотой вспоминаю альпклуб Владивостока. Там я познакомился с серьезным планомерным отношением к тренировкам. Попал в сообщество ребят, увлекавшихся сложными восхождениями. Меня взяли под крыло Шаферов, Гайнеев, Суприянович, Краснолуцкий. Именно благодаря им я сделал первые шаги в альпинизме. Тогда только начиналось освоение Баджальской горной системы. Проводились сборы для новичков – без долгих дорогих поездок на Кавказ. Приморская Федерация альпинизма находила возможность поддерживать Школу, готовить молодых ребят – то, что до сих пор «из любви к искусству» тянет Вадим Гайнеев. Так мне удалось получить первые уроки сложной работы, взаимодействия в группе и других коллективных установок. Пройти настоящие скальные и снежные маршруты... Самым интересным, помню, оказались – первопроход на пик Улун, одиночная «дикая» вылазка на пик Морион и маршрут 2Б на пик Золотой Рог, который я отработал первым.

Дальше захотелось большего. Команда особо буйных отправилась летом 1992 года в Ала-Арчу, удалось присоединиться к ним. Меня «доводили» до второго разряда, и я узнал много нового, полезного. Особых технических знаний получить не удалось, но важным оказалось отношение «старших» ребят. Это была серьезная командная работа.

Что дальше? О ЦСКА, Людмиле Савиной, Дмитрии Грекове, Ильинском, Горбунове. О ребятах, о команде. О тренировках, чемпионатах и всей системе и что тебе это дало.

Дальше надо было решаться... самостоятельно. И я отправился в ущелье Лайляк, напросился поработать носильщиком с иностранными туристами. Пока суть да дело – шарахался по окрестностям Базового Лагеря, совершал одиночные восхождения. Это было опасно, рискованно. Мне удалось пролезть несколько достаточно серьезных линий уровня 3А-4А, в том числе и на Главную Аксу. Несмотря ни на что, компания честно поступила со мной, заплатили за работу, когда я опоздал к одному из выходов, и я пешком добрался до офиса через половину Средней Азии.
Так я оказался на альпбазе Алай города Ош. Один, с желанием поехать к пику Ленина, чтобы попытаться залезть на него в сентябре. Ну... представь себе дикий послеперестроечный 92 год, разруху и хаос вокруг. И вдруг поздно вечером во двор альпбазы влетает запыленный грузовик, а из кузова на лианы винограда лезут черные прокопченные худющие люди. Рвут недозрелые грозди, жрут... сопровождая эту вакханалию алкогольным возлиянием. Так судьба познакомила меня с ребятами из ЦСКА Казахстана.

Для команды на леднике Бивачный выдался очень сложный год. Полмесяца они жили практически без продуктов, вертолет не прилетал. И едва унесли голодные ноги. За что потом весело себя вознаграждали. Всю ночь я слушал рассказы Гичева, Михайлова, Кисленкова и Грекова про разудалые похождения на склонах пика Коммунизма. А утром рядовой Спортроты Денис Гичев представил меня Ильинскому.
Был ранний час, едва рассвело, мы едва держались на ногах от бессонницы и выпитого спиртного. Ерванд Тихонович, наоборот, был кристально серьезен и чертовски деловит. Так что мог трезво оценить ситуацию.
- На пик Ленина в одиночку я Вам не советую, молодой человек, - сказал он. – А вот приехать служить в армии у нас Вы можете.
Жребий был брошен. С позволения Ильинского меня взяли в один из грузовиков, довезли до Алматы. Откуда я уехал на Сахалин с твердым желанием заработать денег и вернуться. Институт к тому времени я уже бросил. Так получилось, что третьего января я сошел на перрон на окраине Южной столицы Казахстана. Зная всего три слова – ЦСКА, Гичев, Ильинский.

Надо было выживать. Поэтому полгода я работал в Театре Юного Зрителя. Актером третьей категории, выражаясь человеческим голосом. Жил где придется, ночевал в театре, у друзей, на скамейках в парке и в подворотнях. Среди недели тренировался в ЦСКА под руководством Людмилы Николаевны Савиной. Эта обаятельная женщина умела найти верный подход к оголтелой молодежи, дать правильные установки. Я очень благодарен урокам, полученным у нее.
По выходным мы совершали восхождения в ущелье Туюксу. Людмила Николаевна была подчеркнуто сдержана и строга – настоящая красавица среди юных чудовищ. Обычно она с улыбкой говорила, что кого обгонит на подходе к маршруту – тот разворачивается обратно. Крылатые фразы «Мальчики, не стоим, работаем», «Одну отодрала я, другую пусть отдерет комендант вагона», «Наши горы ходятся в любую погоду» навсегда впились в мое сознание. Ах, Людмила Николаевна! Наше Солнышко. Она проводила в секции много времени, вывозила на сборы в Ала-Арчу и Баянкол.

Дальше я попал в лапы к Дмитрию Грекову. Он являлся действующим тренером команды, перспективы были невероятными, кружили голову. Дима гениальный человек, Учитель с большой буквы. Не «добренький», но неимоверно чуткий к чужим проблемам, особенно это заметно в его отношении к молодежи. Там в компании Шофхата Гатауллина, Михаила Михайлова, Владимира Сувиги и Елены Калашниковой я постигал первые азы высотного альпинизма, сложных технических восхождений. ТАКОГО можно пожелать каждому начинающему спортсмену. Эта Школа стала для меня определяющей на всю жизнь.
Надо сказать, что до 2001 года я слабо развивался в спортивном скалолазании. То есть, ходил сложные маршруты, особенно уверенно работал на комбинированном рельефе... Но специфической «заточке» для скал меня взялся учить Юрий Горбунов. Этот Бог технического альпинизма восьмидесятых годов, победитель и призер многих Союзных соревнований по скалолазанию однажды взялся тренировать небольшую группу. Там я почерпнул много нового о системе подготовки, о тренировках для скалолазания. Это отличалось от того, чем занимался ранее. Юрий Александрович, которого можно назвать современным Апологетом технического альпинизма, кропотливо с юмором преподавал молодежи азы старой Школы – это особая пластика, гармония, отличавшаяся от скалолазания в современном виде.
Если разбираться, то всем, что удалось в спорте, я обязан этим сильным личностям.

В 2003 году ты решил уйти из команды Ильинского, и пуститься в свободное плавание. Сомнения были?

Сомнения были в течение экспедиций 2001-2003 годов... не осознавал, что идет процесс осмысления и переоценки. Это сейчас легко, оглянувшись назад, сказать – было так-то и так-то, потому что. А тогда не отдавал себе отчета, зачем делаю каждый следующий шаг. В 2003 году я чуть не погиб из-за разгильдяйства напарников по команде, едва не обморозился, отношения стали напряженными... пошли интриги, какие-то недоговоренности. К тому же, стало понятно, что в той группе занимаюсь не альпинизмом, а высотной атлетикой. За 2002 год совершил только два восхождения! Нас тренировали, гоняли... потом мы лезли на очередной восьмитысячник. Мне не разрешили попытку на Броуд-пик, не дали залезть на К2, не... в общем, много чего пресекалось, если личные амбиции шли вразрез с «линией Партии». Дмитрий Греков и Людмила Николаевна учили меня другому альпинизму.
Поэтому, в конце 2003 года я понял, что не хочу дальше страдать ерундой. Зато самостоятельные проекты вроде «Снежного Барса» за один сезон, Лхоцзе или зимнего К2 доставляли истинное удовольствие. Надо было делать выбор. Меня поддержали Ринат Хайбуллин, который руководил новой волной в нашем альпинизме, и Павел Максимович Новиков, что возглавлял ЦСКА. Наверное, им тоже мыслился другой стиль, а не стадное перетоптывание в снегах. Там сомнений не было. Решив, что надо пытаться идти в ногу с Симоне Моро и другими «западенцами», я перестал сомневаться, и начал действовать.
А первым делом пришел к Ильинскому и честно сказал, что не буду дальше работать под его руководством.

В итоге ты выжил в этом жестком мире, организовал массу экспедиций, сделал блестящие восхождения, научился работать со спонсорами, создал федерацию, собрал коллекцию Золотых Ледорубов...  Многие ли твои бывшие товарищи по команде поддержали (одобрили) в том далеком 2003 твое стремление самому решать свою восходительскую судьбу?

Только Сергей Самойлов. Мне кажется, что с высоты опыта ему было ясно, какими «тараканьими бегами» мы занимались. Все-таки, он был Высотником №1 СССР в 90-91 годах. Погляди Рейтинг в альманахе «Вестник Гор» за тот период.
Остальные дальше своего носа ничего не видели. Конечно, слишком много стереотипов, перешагнуть их сложно. Но я ни на кого не рассчитывал. Наоборот, хотелось как можно дальше дистанцироваться. До сих пор испытываю странное чувство к ребятам. Это похоже на отношение к сокамерникам. Словно мы были в тюрьме, я сбежал... а они отказались. Поэтому, ностальгии по отношениям не испытываю.
Зато взамен я получил настоящих друзей – Бориса Дедешко, Сергея Самойлова, Дениса Гриневича, Геннадия Дурова. Потому что они искали в альпинизме такое же творчество и свободу.

Ты альпинизмом занимаешься профессионально. Огромную роль в этом сыграл твой друг Симоне. Многие твои нынешние друзья тоже профессионалы. В чем плюсы и минусы такого образа жизни?

Профессионал профессионалу рознь. Работать гидом тоже надо уметь. Однако, в такой деятельности все предсказуемо, уравновешено. Есть клиенты, они тебе пишут... договоренности, наработанные связи, стандартный поток людей и программы восхождений. Возможность авантюризма сведена к минимуму.
Симоне строит свою деятельность по-другому. Он всегда в поисках новых проектов, других спонсоров, следующей экспедиции. Нет ничего отработанного, ничего не делается по шаблону. Именно это мне удалось впитать, и начать так же строить свою жизнь. Здесь сложности на каждом шагу, потому что приходится придумывать себе схему развития, все время ее менять. Нет ничего постоянного, человек всегда в зоне риска... Не только потому что работа довольно опасна. Но и потому, что нет уверенности в завтрашнем дне. Никто не поставит задачу, не заплатит деньги, как положено, раз в месяц, или после восхождения «выходного дня». Плюс в том, что я свободен каждый день, волен делать то, что считаю нужным.

Разница в отношении к профессионалам на родине и за рубежом?

В Италии и Франции профессия горного гида очень респектабельна и востребована. Люди, которые ходят в горы, пользуются популярностью, очень многие из них хорошо зарабатывают. В России о такой профессии большинство людей и не знают, наверное.
Так же, с пониманием, все воспринимают слова «профессиональный спортсмен».
В России и Казахстане я сталкиваюсь с недоверием. У всех людей, волей или неволей пересекшихся со мной, возникает чувство, что делать мне нечего, а самооценка невероятно завышена. В Италии и Корее, наоборот, все думают, что я невероятно богат. Уважают. И очень удивляются, узнав, что у меня нет квартиры в Москве, что я не могу позволить себе отдых на Багамах. Что вообще ничего нет, кроме компьютера.
Еще в Италии и Испании люди понимают, как важно жить рядом с горами. Чтобы особенное построение жизни рождало особое состояние души. Чтобы каждый день человек проводил в тренировках, в поиске, в стремлении реализоваться как можно ярче, достичь максимума. Там хочется «зажигать» по полной – как будто я живу в унисон общего увлечения горами!
Наоборот, здесь каждый день приходится доказывать самому себе... что я не идиот.

Какие возможности ты видишь сейчас для себя?

Нравится, что в России больше людей интересуется горами, чем в Казахстане. При том, что большинство живет в сугубо равнинных условиях. Я надеюсь «завязать» через пару лет с экстремальным высотным альпинизмом. Удариться в скалолазание и теплую технику. Это как мечта – следовать примеру Маурицио Занолла и Александра Кленова. Возможности для этого есть.

Ты много успел, а главное – остался жив. Твой послужной список впечатляющ. Снежный барс за сезон... Корона Гималаев (первым из стран бывшего СССР)... Четыре новых маршрута на 8000-ки... Два зимних первовосхождения... Первопроход на Победу... Технические линии, скоростные подъемы... Ты работаешь в жюри престижнейших конкурсов... И многое другое. Помнишь свой приорити-лист: «деньги, слава, женщины»?

Ты ошиблась, а это очень важно. «Приорити лист», как ты выразилась, звучит так: «Мой Бог – Спорт. А его пророки - слава, деньги и женщины». Для меня деньги не стоят во главе угла, пойми, пожалуйста. Я никогда не буду уходить в сторону с пути только ради денег. А чего достиг... это не только мои достижения. Без друзей, без поддержки настоящих людей у меня бы ничего не получилось. Если бы Сергей Самойлов не захотел «взяться» за Броуд-пик... если бы Гичев был потрезвей, и не толкал меня в ЦСКА… Если бы Борис не согласился бросить семью на два месяца ради игры в «русскую рулетку»... а Гена Дуров не пошел бы под страшные лавины пика Победы... Если бы Симоне пренебрег программой «Снежный Барс» и помощью молодежи... Если бы дружище Дарджилинг с Вадимом Григорьевым не дали немного денег для попытки на Броуд-пик… Ничего бы не было.
Это командная игра – действуют все, но почетная обязанность забить гол выпадает одному. Так случилось, что на многих маршрутах, пройденных нашей командой, мне повезло оказаться чаще, чуть быстрей, может быть. Вот и заметили, оценили. Но важно понимать, что корни всех достижений в альпинизме растут из общих усилий. Восхождения солистов тоже основаны на качественном снаряжении, терпении и помощи близких, родственников.
А то, что жив... Страх плюс банальное везение. Когда кувыркался в лавине зимой под Гашербрумом – всякий опыт, снаряжение и подготовка были бесполезны.

Моей любовью давно стал и по-прежнему остается ваш с Серегой маршрут по ЮЗ стене Броуд-пика. Красивый рывок, безупречный, смелый. А что ты сам из пройденного считаешь своим самым-самым лучшим маршрутом?

Да, Броуд-пик нереально крут. Кажется, наш подъем 2005 года стал одним из самых дерзких восхождений на восьмитысячники. Я не могу назвать его лучшим из своих маршрутов, потому что новые линии на Лхоцзе, Кали-Химал, Йошкаролу, Восьми альпинисток, Манаслу, пик Победы, Ушбинку и Чо-Ойю тоже дорогого стоят. Разбираясь непредвзято, можно попытаться что-то отметить... Но я не могу непредвзято. Потому что каждое из этих восхождений дарило неповторимые единственные эмоции. Каждый раз я становился другим, менялся. Теряя многое – приобретал еще больше.

Были ли у тебя серьезные неудачи? Когда пришлось отступить, будучи в двух шагах от цели? Какой след оставили в душе?

Не ошибается тот, кто ничего не делает. Вроде, неудач у меня достаточно :) чтобы все выглядело естественным. Однажды в 1991 году, помню, я путешествовал по горной системе Кодар в Забайкалье. Хотел в одиночку подняться на высочайшую вершину пик БАМ. И вот, когда пролез через перевал и подошел к подножию, то понял, что такая гора мне не по силам. Я неделю добирался из Владивостока. Чтобы непринужденно пожать плечами, и отправиться назад. Это решение до сих пор согревает меня.
Были и другие неудачи. Не поднялся на пик Победы в 1994 году, отступил при первой попытке на Хидден в 2001. С поляками в начале 2003 года не долез до вершины К2. При попытке восхождения зимой на Макалу нас едва не сдуло ветром на высоте 7400 метров, и мы развернулись. А лавина на склоне пика Абая! Мне пришлось два года восстанавливаться – физически и морально.
Самая серьезная неудача, конечно же, трагедия в мае 2013 года. Мы с Алексеем Болотовым сделали все! Были заточены на почти стопроцентный успех. Думаю, на Юго-Западной стене Эвереста нас ничего бы не удержало. Это был грамотно подготовленный, тщательно спланированный рывок. Здоровье и силы – выше среднего. Акклиматизация, наверное, сильнейшая среди всех альпинистов того сезона на планете. Надо было видеть огонь в Лешкиных глазах! Чтобы понять, что через несколько дней мы будем стоять на вершине Эвереста. Однако, судьба нелепо распорядилась нашей силой. Жизнь одного из лучших друзей стала расплатой за самоуверенность. Лешка погиб. А я не могу унять дрожь, когда выпадаю из реальности – снова проживаю утро 15 мая.

Если говорить о будущем, то о чем мечтается сейчас? Есть на горизонте объект давно задуманный, но для которого пока не нашлось ресурса?

Да. Есть задумка купить участок земли в Гуамке на Кавказе, построить себе дачу. Возделывать «свой огород», как говорится. Но это из области фантастики. Денег нет, и не предвидится. Зато есть возможность в конце года издать книгу «Погоня за Снежным Барсом». Это будет роман о восхождениях 1999 года, когда Андрей Молотов и я участвовали в экспедиции с Симоне Моро и Марио Курнисом по всем «семитысячникам» бывшего Советского Союза. История о том, как, собственно, мы с Симоне мознакомились. Раньше денег на эту книгу не было. Но теперь, продавая предыдущие издания, я накопил средств на следующее. Так что люди, кто покупают мои книги, оказывают поддержку в творчестве.
Планов восхождений на восьмитысячники много. Буду тренироваться, готовить проекты. Ты же знаешь, что моим приоритетом является высотно-технический альпинизм. Вот туда и хотелось бы, пока есть желание и силы. Канченджанга, Эверест... Есть где порезвиться! Ведь через пару-тройку лет, возможно, ничего не будет привлекать.

Ваше с Борисом восхождение на Чо-Ойю по ЮВ стене – фантастическая линия, поражающая воображение. Но риск там был запредельным.  Глядя сейчас, не считаешь ли ты, что это было чересчур «на авось»? Где проходит грань между альпинизмом безрассудным и тем, который оставляет приличный шанс остаться в живых?

Я думаю, что выходили на маршрут, твердо все просчитав. Это не было безрассудством. Да, скользнули по грани. Да, было ясно, что живыми нам не спуститься. Да, вернулись случайно...  ты вспомни условия!!! Разница между продуманным штурмом и авантюрой состоит в том, что даже в самых жестких плохих условиях у группы остается шанс достичь вершины и вернуться домой. Мизерный шанс... но он есть! Профессионализм и мастерство позволяют его использовать. Авантюра, это когда при самом плохом стечении обстоятельств шансов выжить не остается.
Неплохо лезли в нижней технической части. Это раз. В верхнем секторе отказались от намеченного первопрохода «в лоб», свернули на маршрут поляков. Это два. Была хорошая акклиматизация и тренированность, которые позволили достичь вершины рывком с высоты 7600 метров. Это три. Воспитанное отцом умение ориентироваться, использовать любые мелочи помогли ночью. Это четыре. Следование жестким правилам на спусках по веревке. Знаешь, как я скальные крючья бил!? Навсегда! Несколько френд и закладок бросили. Это пять. Четкий расчет и экономия в продуктах. Это шесть.
Дальше мы можем говорить о случайностях... которые все равно предопределяются людьми. Это было одно из самых страшных моих восхождений. Но оно того стоило!

С одной стороны – удачи, победы, радость преодоления, расширение своих возможностей и горизонтов. С другой – погибшие друзья, которых становится все больше... Андрей  Барбашинов, Серега Самойлов, Иньяки Очоа, Петр Моравский, Марио Мерелли, Леха Болотов... - всех не перечислишь. Это постоянная рана, это состояние души, когда больно до невозможности, но ты открыт всему; в этой боли столько мужества продолжать жить и меняться, превозмогая всё. Заставляет ли скорбный груз задуматься?

О чем задуматься? Чтобы «завязать» самому? Заставляет. Я помню всех. И знаю, ради чего надо прекратить ходить на сложные маршруты. Как только уровень ответственности «перевесит» уровень эгоизма – я перестану заниматься экстремальным альпинизмом. Надеюсь понять этот момент.

Тенденции. По сравнению с тем, что было 10 лет назад, что изменилось в мировом альпинизме? Какие тенденции прослеживаются? Чему удивляешься? Что радует? Восхищает? Раздражает?

Стало больше Шоу. Это затмевает Спортивность. Можно сравнить настоящие бои на ринге с Реслингом. Когда ряженые красавцы имитируют честный поединок – обезьянами прыгают на потеху толпе. Так и теперь, когда я смотрю некоторые фильмы... ладно, не будем переходить на личности... В общем, когда происходит имитация альпинизма. Люди зарабатывают деньги любыми способами. Кто-то воссоздает картины Девятнадцатого века, кто-то мнимо «на онсайт» пролазает насосанный изнасилованный маршрут. А однажды, помню, смотрели с Самойловым книгу одного нашего известного альпиниста, про его восхождение на Гран Жорас... Серега потом долго смеялся о диагонально растущих сосульках – настолько автор «завалил» фотографии себя любимого на маршруте, чтобы круче казалось.

Слишком много коньюктуры, далекой от реальности. И слишком много спекуляций на эту тему. Как сделал Хаус, объявив альпийским стилем свое вымученное прохождение с третьей попытки линии на Нанга-Парбат по провешенным участкам веревок. Как поступил Презль в 2006 году, убедив всех, что его восхождение проходило в диком неосвоенном районе по суперсложной линии. Что сотворили ребята-америкоты в 2011 году, затащив больного на вершину по кривой, и добившись Золотого Ледоруба.

Удивляет меня, что позиционирование туризма, путешествий одурманивает публике мозги, да и самими альпинистами подчас возводится в достоинство. Так, поехав в отдаленный (для европейца или американца) район, красочно рассказав о том, как «тяжело» ты туда добирался, можно рассчитывать на то, что это воспримут частью восхождения на гору. При том, что весь груз для Базы путешествует на машинах, снегоходах, носильщиках, верблюдах и яках, либо на лодке. Можно не лезть ничего сложного, но сам факт приключения станет альпинизмом. При этом все забывают, что пастухи тысячелетиями пасут отары у подножия гор, которые подаются, как «дикие». Караваны в течение сотен лет прокладывают пути по ущельям, где, по утверждениям западных фантазеров «не ступала нога человека». Позавчера наткнулся на фразу «нехоженые тропы» в описании одного из экстремальных проектов, засмеялся. Кто ж прокладывал эти тропы!? Или они сами образовались?! Вспомните освоенность массива Буордах в советское время при его нынешнем запустении. Или горы Центрального Памира, где через перевал Кашал-Аяк в верховьях ледника Федченко киргизы ходили в набеги на таджиков. А в Новом времени много лет работала научная станция. Однако, любой житель Западных стран в стремлении заработать денег или славы так вывернет все наизнанку, что будет ясно – он первый и неповторимый. Так для китайца, живущего в сердце Кунь-Луня, поездка в Альпы будет сравнима по сложности и неизведанности с поездкой француза в Китай.
Восхищает меня уровень свободного лазания на технических маршрутах, достигнутый выдающимися современными альпинистами. Это из области фантастики, как Дэвид Лама пролез на Сьерро-Торре. Мне нравится, как Башкирцев, Хуберы и Поу, Нефедовы, Тихонов, Ауэр и другие ребята штурмуют скальные вертикали Альп, Крыма, Каракорума… есть чему завидовать и учиться.

Личное. Чем больше всего ты сейчас дорожишь?  Что любишь?

Сегодня целовал пяточки дочери Александры. Катал ее на шее, угощал черной смородиной. Девчонка счастливо смеялась, и произносила второе слово в жизни: «папа». Вот это я понимаю!

Нашел ли ты баланс семейной жизни и восхождений? Возможен ли он вообще? Альпинистам трудно в этом плане. Что посоветуешь «начинающим»?

Не надо искать баланса. Кажется, мы пришли в мир не ради семьи и самопожертвования во имя благополучия потомства. Им тоже надо загубить свои мечты о прекрасном для воспитания следующего поколения? А кто же тогда будет ЖИТЬ? Думаю, дети смогут видеть рядом с собой родителей, не отказавшихся от собственной судьбы. Каждый из нас имеет право «на себя». Если есть желание, конечно.
Возможно, кому-то семейная жизнь видится важнейшей ипостасью и долгом. Ради которых следует все кинуть на алтарь. Я никого ни к чему не принуждаю, забочусь лишь о собственной Свободе Выбора.

Наследие. Живя в Алма-Ате ты создал не только альпинистскую федерацию города, но и собственную секцию. Вырастил команду из молодежи. Что удалось? Что не удалось и почему?

Удалось много. В течение десяти лет наша секция задавал тон в спортивных реалиях Казахстанского альпинизма. Выигрывали почти все соревнования. В технике бодались на уровне с самыми сильными скалолазами, в функционалке побеждали марафонцев и лыжников. Делали много восхождений – от учебных с новичками, до суперсложных, номинированных на Золотые Ледорубы. Нас не понимали и боялись, уважали и поливали грязью, завидовали и превозносили. Около двух сотен молодых (и не очень) ребят пришли в альпинизм из рядов секции ЦСКА Сергея Самойлова. Расклад сил там был такой – я руководил идейными задачами и повседневной кропотливой работой. А Серега контролировал безопасность и задавал моральную планку. Благодарен всем, кто занимался у нас, вместе ходил на восхождения.

Можно было продолжать общее дело. Мне хотелось вырваться на волю – от жестких рамок Правил и Разрядных требований. Учиться по схемам Школы Советского Союза, а реализовывать все по Европейской системе. В сущности, в последние годы я так и работал с молодежью. «Клеточные» нормативы были данью старомодным взглядам и руководству ЦСКА. Зато воспитательная работа, учебно-тренировочный процесс был налажен удачной комбинацией Советской и Европейской Школ.
Но потом нас выгнали из спортивного комплекса ЦСКА, отняли базу в ущелье Туюксу... Обложили, как волков, в общем. Стало сложно, и год назад ребята сказали, что коллектив настроен работать в общем ключе. Без противостояния. Я слишком сильно уважаю их, своих друзей, чтобы навязываться. Не захотел биться головой о стену.

Ты много пишешь (у меня уже собрание сочинений Д.Урубко занимает целую полку!) Твои книги переводят и издают в Европе. Будучи прапорщиком ты писал статьи,  стараясь хоть как-то рассказать о казахстанском альпинизме. А сейчас книги и посты в блоге. Пишешь в экспедициях в холодной палатке, пишешь дома все свободное время. Знаешь ли ты кого-то из альпинистов, кто тоже ваяет книгу за книгой?

Да, знаю. Симоне Моро, мой друг. В его творчестве присутствуют материалы о наших совместных проектах. Если кому-то интересно, то есть возможность увидеть и оценить ситуацию с двух точек зрения. В целом, мы можем дополнять друг друга. Хоть стиль наших произведений отличается. Как отличается и методика отношений между автором и читателем. Там все строится через Издательство, которое очень заинтересовано в продвижении товара, в раскручивании персонажа, в создании имиджа.
Кстати, Линн Хилл и Кристиан Боннингтон, а в особенности Рейнхольд Месснер тоже востребованы публикой. В Европе и Америке продается масса их литературы. Этими гигантами горовосхождений интересуются все, не только альпинисты. Иногда жалею, что не родился ТАМ.

Писательство приносит тебе заработки, или это просто потребность, или, в какой-то степени, личный долг рассказать, каков альпинизм «изнутри»? Помогает ли жена в писательско-издательском труде? А друзья?

Конечно, в России жить на крохи, что достаются узкой тематической нише, не получится. Ну кто знает об альпинизме?! Кому интересны похождения отморозков в противоестественной среде!? Писать о горах, все равно, что писать художественную литературу о... монтаже отопительных радиаторов. Однако, благодаря все той же помощи друзей, кое-что из моих книг продается.
Не надо путать причину со следствием, Лена. Свои произведения я пишу не для того, чтобы получить денег. Мне хочется поделиться с публикой всем, что переживаю в горах, что происходит на самом деле в альпинизме, каких сильных интересных людей встретил на пути. Это важно! Уже потом можно думать о меркантильных вещах.
Ольга, моя жена, с пониманием относится к душевным метаниям. Часто помогает решать технические вопросы по изданию книг, их распространению. Я благодарен Судьбе за такой подарок. Друзья не остаются в стороне. К примеру, на чердаке дома Андрея Старкова нынче хранятся все книги, изданные в Казахстане. А Борис Дедешко нет-нет, да и отвозит их в магазин на продажу. Сергей Долгов выделил деньги на издание книги «Абсурд Эвереста», в которой, кстати, есть много личных воспоминаний художника Старкова.

Заграница и Казахстан. Ты часто и подолгу живешь в Италии. Это вынужденно? Или ты встретил там другое отношение к себе, нежели в Алма-Ате?

Да, я встретил там другое отношение. Более участливое, понимающее. Люди стараются помочь во всем. Понятное дело, что в Казахстане никто не хотел предложить мне жилье и работу. А на Западе мог осесть в нескольких местах, будь у меня такое стремление. Там все время помогает сеньор Франко Ачербис, хозяин фирмы «Acerbis». Согласен взять на работу Серджио Лонгони, владелец магазинов «Sport Specialist». Конечно же, проекты спонсируются фирмами «The North Face» и «САМР». Но... Я упустил много важных лет, будучи патриотом.
В России совсем недавно. Выручают добрые люди. Саша Родичев с магазином «Трамонтана» приглашает в Питер, иногда дает деньги. Артем Оганов всячески помогает «Ледниковым Периодом» в Москве. Продуктовая фирма «Томин Хлеб» в Рязани, которой руководит Николай Бодягин, кормит меня, можно сказать. Живу в квартире тестя Игоря Васильевича Квашнина, в молодые годы сильного альпиниста. Он же нам с супругой Ольгой машину подарил. Вадим Гайнеев, хозяин магазина оутдор-снаряжения «Тибет» недавно дал возможность навестить Владивосток и родителей на Сахалине. Сергей Александрович Долгов своим Коммерческим Банком «Финансово-Промышленный Капитал» вживил меня в Российскую действительность. Рязанский Радиозавод, которому в этом году исполнилось шестьдесят лет, в лице директора Алексея Сергеевича Широкова взял меня «на поруки». Издательство «Paulsen» выпустило одну из книг. То есть, общество тепло отнеслось к азиатскому мигранту.

Понятное дело, что вечно так существовать нельзя. Я судорожно ищу, чем заняться, куда направить силы, что делать, где жить. Однако, на переломном этапе такая поддержка стоит многого! Похоже дела обстоят в Польше с Италией. Словно я всю жизнь выступал под флагами этих стран. Внимание со стороны прессы, официальных лиц, организаций и фирм, причастных к альпинизму... Ощущаю себя нужным, интересным, востребованным. В городе Катовице Богуслав Магрель издал мою книгу, работаем над второй. Туринское издательство «Preuli&Verlucca» берется издать уже третью книгу в Италии.

В Казахстане такого не произошло. Там я чужой - уж не знаю, чем заслужил… Хотя, надо отметить несколько случаев… Генерал Павел Максимович Новиков, бывший командир ЦСКА, пока был в силах, оказывал поддержку, наградил Олимпийским орденом. Компания связи «Newtech» вместе с «Rad» оказали содействие в проектах на Дхаулагири и К2. Строительная компания «Век» пять лет назад разово предложила сотрудничество, потом директор Юрий Сангирович Ким дал пять тысяч долларов на покупку машины. Баглан Жунусов, в то время бывший Президентом Федерации Альпинизма Казахстана помог финансами в организации экспедиции на Манаслу и Чо-Ойю, оплатив половину стоимости проектов. Ринат Хайбуллин до поры до времени оказывал поддержку альпинистам возможностями «Службы спасения города Алматы», директором которой являлся несколько лет. Олег Никулин, управляющий «Казмонтажавтоматикой» оживлял наши соревнования «Зимний Чемпионат города Алматы». Да магазин «Лимпопо-Спорт», возглавляемый Андреем Краснобородкиным, тепло относился к идеям, до сих пор продает мои книги. Спасибо друзьям, что помогли.

Что сейчас связывает тебя с Казахстаном?

Мммм... затрудняюсь сказать. Там остались трое детей – Степан, Мария и Захар. Есть немного личных вещей, хранящихся, как я уже говорил, на чердаке у художника Андрея Старкова. Машину я подарил Светлане, вдове Сереги Самойлова. Квартира - ведомственная, ее мне не отдали.
Друзья. Это самое важное. Борис Дедешко позавчера позвонил из Базового лагеря под пиком Ленина на Памире. И поздравил с Днем Рождения! Андрей Старков, у которого Годовщина по странному стечению обстоятельств тоже 29 июля, пил вино за мое здоровье ТАМ, а я за его счастье поднял бокал ЗДЕСЬ.
И память. О ярких двадцати годах жизни.

Возможно ли в России найти комфортный уголок?

Полностью комфортный? Надеюсь, но не верю. Холодно, далеко от гор, негде серьезно тренироваться, НЕпопулярность активного образа жизни. Туманный имидж у альпинизма, как вида спорта.
И все равно, я очень рад, что нахожусь здесь. Родители и жена с дочерью в порядке. Мне много не надо. Поел-попил по-минимуму, тренировки, компьютер, на котором можно набирать тексты, работать с фотографиями... Друзья рядом. Недавно был в гостях у Сергея Долгова. Навещал и Сашу Лутохина. Потом к Артему Брауну заезжал. Как-то удачно сложилось, что они все живут на Бетонке – вокруг Москвы. От Рязани очень просто добраться. Так что если не заморачиваться тем, что в пределах досягаемости нет гор, то Рязань очень комфортный угол. Недавно город справлял День Воздушно-Десантных Войск... Здесь это НЕЧТО!
Конечно же, самое клевое место сейчас – где улыбается моя девчонка Александра Денисовна Урубко.

С Денисом беседовала Елена Лалетина (http://www.Russianclimb.com )

29 июля - 5 августа 2013 г.