В мае число альпинистов, покоривших все 14 восьмитысячников мира, стало на одного больше. И отрадно, что шестнадцатым (пятнадцатым - прим ред) из них стал казахстанец Денис Урубко. До него были итальянцы, немцы, американцы и даже корейцы, но постсоветских не было ни одного.

После покорения последнего пика-восьмитысячника приказом министра обороны Денис Урубко стал офицером. Что и говорить, засиделся армеец в прапорщиках, настала пора достигать успехов и на другом поприще. Новоиспеченный лейтенант нынче в Швейцарии, где со своим напарником по восхождению Симоном Моро находится на вручении премии «Eiger Award-2009» за первое в истории зимнее восхождение на пик Макалу (8463 метра).

Премию «Eiger Award» называют альпинистским Оскаром. Традицию вручения этой премии начали в 2008 году в швейцарском городке Гриндевале, она присуждается за ценные достижения в альпинизме и за красоту восхождения.

В этом году в Гриндевале отмечают ещё и 150-летие со дня первовосхождения на пик Эйгер и 70-летие первопрохождения его северной стены. Помимо собственно главной награды, победитель «Eiger Award»» получит денежный приз — 10 000 швейцарских франков.

Жюри «Eiger Award» включает альпинистов-профессионалов, альпинистов-любителей, представителей турфирм и журналистов, не имеющих финансовых интересов в конкурсе.

Перед отъездом Урубко корреспонденту «Экспресса К» удалось побеседовать с горовосходителем.

— Денис, зачем идете в горы вы?
— Это образ жизни — желание показать себе и другим, на что ты способен. Молодежь и те, кто остался молод сердцем, спортсмены и просто любители гор стремятся ощутить ауру свободы. Есть бесчисленное множество различных аспектов и различных причин: горы — польза для души и тела, увлекательный опыт и приключение, источник вдохновения.

— Вы покорили последний восьмитысячник. Что дальше?
— Я давно наметил достичь такой цели. Спасибо армейскому клубу, который помог мне это сделать. А дальше: дальше снова горы. Знаете ли, манят. Ещё много нехоженых троп даже на Эвересте. Заметьте, ещё в Бутане несколько таких высот, куда по религиозным соображениям власти запрещают подниматься. Дай бог, доживу до отмены вето и заберусь туда.

— О пользе гор вы сказали, но ведь смена обычного климата на экстрим отрицательно влияет на организм. Я понимаю обычный поход в горы, но такие высоты до добра не доведут.
— Я понял, о чем вы. Да, многие погибли по нелепой случайности. Не так давно на горе Лхоцзе не стало Сергея Самойлова. Бывают такие горькие моменты. (Помолчав). А вы видели птиц абсолютно синего цвета? Нет, не видели. Вот ради такой романтики мы и поднимаемся под небеса. Не удивлюсь, если в следующий раз мне на глаза явится оранжевый крокодил (смеется).

— Крокодилы крокодилами, но вы сами попадали в трудные ситуации?
— Первое мое ЧП случилось на Кодаре. До сих пор не знаю, как жив остался. Это все от безграмотности, молодости и самоуверенности. А ещё спуск после лавины на склоне пика Абая. Далее переломное в каком-то плане соло на пик Маяковского по западной стене. Потом северная стена Хан-Тенгри, когда мы после пяти дней устали настолько, что готовы были свернуть по «полке» на седловину. И, наконец, К2: груз ответственности, психологическая изоляция и очень тяжелая работа при сильном холоде, на износ.

Вообще, все самые тяжелые моменты в горах, впрочем, как и в обычной жизни, происходят в сознании, в преодолении самого себя и во взаимоотношениях между людьми. Мороз, ветер, высота — все это лишь атрибутика, специфика вида спорта, являющаяся лишь фоном для познания самого себя и своих друзей. Все экстремальное забывается, а остаются опыт и чувства.

— Раньше в нашей стране был невероятный интерес к альпинизму. Как сейчас обстоят дела с массовостью?
— Сегодня на просторах родины нас осталось совсем мало. Примерно один из двадцати тысяч алматинцев. Арифметика здесь простая — нынче в южной столице Казахстана «на ногах» осталось лишь 100–120 горовосходителей. Далеко не каждый человек с рюкзаком альпинист. Мы в этом вопросе весьма самолюбивы. Кроме нас, есть ещё немного скалолазов и горных туристов, но их гораздо больше, чем альпинистов.

— Кто у нас «рулит» альпинизмом?
— Уникальный человек — Ерванд Ильинский. Алматы — город с очень благоприятным географическим расположением для круглогодичного занятия альпинизмом. Есть тренеры и в других городах, но столь плодотворная работа по воспитанию альпинистов-высотников наблюдается лишь в команде Ильинского. Тут дело, конечно же, и в наших постсоветских условиях поголовной бедности, когда люди ради участия в гималайской экспедиции могут позволять жесткое авторитарное руководство над собой.

При этом хочется заметить неоспоримые заслуги бывшего начальника СКА генерала Новикова, который сохранил и даже приумножил спортивную и материальную базу армейского клуба. Именно на этом и базируется сегодняшняя работа со сборной командой Казахстана по альпинизму, а то все про это почему-то забывают. Вот в Москве есть ЦСКА? Есть! Все знают такую хоккейную команду. А у нас никакой армейской команды нет. Кроме альпинистской.

— Зимнее восхождение, которое вы совершили с Симоном Моро, в каких условиях происходило?
— Практически так же, как и летом, только поумноженное на холод. Готовность к зимним восхождениям бывает разная. Иногда альпинист готов выложиться на 100 процентов за три-четыре дня, а иногда приходится растягивать это удовольствие на месяц. Зимняя «экспа» на К2 была тем и сложна, что за каждый выход мы ухайдокивались полностью, а затем нужно было суметь восстановиться в холоде базового лагеря. Надо было заставлять себя доделывать до конца мелочи и куски маршрута — через «не могу».

— От гималайских чем-то отличаются альпийские восхождения?
— В Альпах поднимаешься без передышки, а в Гималаях это долгий процесс. Скоростное восхождение целесообразно на малых высотах. Особенность в том, что нужно суметь выложиться до предела и при этом сохранить силы, когда каждый шаг — как последний, каждый отрезок пути — словно стометровка. Слишком долго объяснять, но для этого есть особое состояние души — как перед боем, когда рассчитываешь только на себя. Иногда очень важно просто уловить это, и все становится на свои места — словно у самурая.

А иногда просто работаешь себе и работаешь: Черт его знает! По-разному: Очень важным является состояние маршрута. К примеру, там, где накопился глубокий снег, во время простого восхождения ты просто проработаешь его — неважно, за час или два. А на скорости надо рвануть, выложиться и пробить этот участок за полчаса. Очные соревнования добавляют много тактических моментов: как обогнать на «перилах», как суметь отдохнуть «на хвосте» у впереди идущего, где спрятаться за спину, а где взять игру на себя: Все рассказывать — времени не хватит. Это отдельная тема. А подготовка: Халявы нет. Просто заставлять себя пахать на тренировках, бегать в гору и отдаваться этому процессу до предела.

— Я никогда не бывал на больших горах. Говорят, альпинисты испытывают там кислородное голодание. Так ли это?
— Кислород можно и нужно употреблять лишь для спасения жизни человека, когда другие средства не помогают. Часто говорят, что мы пользуемся всеми средствами технического прогресса — «кошки», ледорубы, новые ботинки, а кислород тоже относится к ним. Нет, все вышеперечисленное — лишь модификация, усовершенствование того, что природа дала человеку. Ледоруб и «кошки» — вместо когтей, ботинки и одежда дополняют шерстяной и жировой покров, палатка — вместо пещеры или норы. А кислород — изменение самой природы, окружающей среды. Разницу чувствуешь? И ещё одно сравнение — про ныряльщиков. Ты сможешь нырнуть на 200 метров без акваланга? Правильно, нет. И никто не сможет. Однако все признают, что это абсолютно разные виды спорта.

— Вы чувствуете поддержку государства?
— Безусловно. В 1995 году президент Нурсултан Назарбаев с помощью альпинистов ЦСКА во время массовой альпиниады совершил восхождение на пик Абая высотой 4010 метров над уровнем моря. Должно быть, с этой высоты им был увиден Эверест, самая главная вершина мира. Благодаря помощи Нурсултана Абишевича в 1997 году альпинисты ЦСКА совершили восхождение на Джомолунгму.