Денис Урубко

Плагиат.

Вечером 05 марта, когда над долиной Морского Ока сгустился туман, поляки начали строить предположения о погоде. Повидав за последние дни всякое, я воспринимал прогноз с юмором. Кто-то раскопал одну версию, другую.
- Вчера обещали солнечную погоду, а был жуткий туман.
- Но здесь горы, как ты не понимаешь?! - насупились ребята.
- Очень хорошо понимаю, - кивал я. – Завтра обещают легкий снег… Но исходя из предыдущего «сбывшегося» прогноза можно представить, какой будет шторм!
Адам Билецкий молчал со сдержанной улыбкой – готовый на все. И только Каспер Текели неуемно блестел глазами, и оптимизмом. Так было и утром – едва я поднял голову, как увидел, что Каспер опускает ноги с койки напротив. В сером сумраке среди спавших людей мы поприветствовали друг друга, проворно обулись и по лестнице шмыгнули в кухню.

- Ну что!? Идем?
- Не знаю, дружище, – развел я руками. – Ваши горы, вы и решайте!
- Сейчас Адама на чай позову, - он снова отправился на второй этаж. Оттуда раздался яростный шепот: - Билецкий! Хватит спать! Денис хочет на гору идти.
«Денис хочет?!» - безграничное изумление вперилось взглядом в туман вокруг домика. Лес стоял печальный, как во времена Ледникового Периода. Сыпал снег, за ночь его нападало около пятнадцати сантиметров. Лавиноопасно, наверное?
Но уже через час мы бодро месили гладь замерзшего озера по направлению к Казальнице. Эта гора поднимается шестисотметровой стеной над озером Черный Став. Именно ее больше всего уважают польские гималаисты вроде Куртики и Чихи. И пана Богдана Янковского. Когда-то в золотые времена они «наколпашили» здесь десятки неимоверно сложных линий. Таких, что и летом «ходятся» «на зубах», с полной отдачей подготовленных групп. Что уж говорить про зиму!?

Каспер выбрал для нас короткий пятипитчевый маршрут «Тень Великой Горы». Который, как следует из названия, приобщался к Казальнице – был «в тени» где-то далеко слева. Адам благоразумно выразился, что пожалуй пора и передохнуть после двух дней вкалывания на острие атаки. А свежий Текели, мол, пусть покажет буйному русскому, где здесь раки зимуют.

- Неделю назад я лазил вариант справа, - цвиркнул Каспер зубом, когда мы подгребали по колено в снегу к скальной стенке. – В одиночку.
- Соло? А эту линию еще не ходил?
- Нет. Поэтому интересно, как и что.

Маршрут начался по красивой гладкой плите с выходом под нависание. Пучки травы были привычным делом. Чок! Чок! – аккуратно входили клювы ледовых молотков. Мой приятель быстренько взмыл вверх. На зависть к местной школе альпинизма. Было досадно, что я никогда не лазил в Татрах. «Жизнь прожита зря», - подумалось с улыбкой, когда мощными рывками я доставал каждую следующую точку опоры. Острия ледорубов четко держали опору на зазубринах, расклинивались по вертикалям трещин, вонзались в смороженные пучки травы. Кошки теперь уже уверенно одним зубом балансировали на мизерах. Тело работало качанием – из стороны в сторону, при каждом шаге – по наработанной годами схеме. И откуда из меня повылазили эти привычные движения Татерника?!

Когда Каспер ломанулся к корнизу, мне стало жутковато. И я с трудом убедил его обойти справа по казавшейся гуманной плите. Наверное, потом он пожалел об этом, потому что выскочил участок очень быстро и легко. Но весь маршрут был таким – стенка-полка, стенка-полка. Каждый бастион 10-12 метров высотой без проблем облазился сбоку.

И через два с половиной часа мы уже стояли у основания стены. Сдернув веревку после заключительного дюльфера, сквозь продолжавшийся туман и снегопад вглядывались в сплетение скал над нами. Масштабы были самыми Гималайскими. Казальница, как говориЦЦа!

А на тропе от озера показалась сложноскладывавшаяся фигура. Со знакомыми движениями.
- Это Адам! Идет встречать, - хохотнул Каспер. – Во молодец!

- Как ты узнал?
- По шапке… такой прикид Хиппи. Пестрый, как гребень тропической ящерицы.
А я понял, что такие углы нарабатываются именно в зимних Татрах. Специфическое раскачивание при движениях на маршруте, при ходьбе – полностью на микстовом лазании. И Адам впитал это в кровь. Мы его перехватили на спуске, отговорили идти на Рысы, потому что было лавиноопасно. И он отправился с нами в гостиницу.

А через три дня, заглянув во Вроцлав, я пил кофе в доме пана Богдана Янковского. Он никогда не позволял мне заниматься напитком – всегда готовил сам. Так что одной кружки хватало, чтобы насытить очумевший от зимних Татр организм. В этот раз он радостно расспрашивал о моих впечатлениях в польских горах. Периодически вспоминая что-то из своего опыта.
- Погодите, - недоверчиво прищурился я. – Вы на Мних лазили?
- Ну так! Да, конечно, - улыбнулся пан Богдан. – По линии Рабакевича в… году.
Он назвал какую-то невероятно древнюю цифру. Что я даже зажмурился от страха. Но попытался удержать «статус-кво». И рассчитывая выглядеть знатоком, ляпнул:
- Ну филар на Менгушавецкий щит был гораздо позже пройден… наверное. Вы его не могли лазить.
- Почему?! – изумился ветеран Татерниства. И захихикал, погружаясь в приятные воспоминания. – Ходил, конечно. В 1960 году с Войтеком Бедерманом в связке… кстати!
- Как?! – опешил я. – Не может быть!
Я вдруг вспомнил самую оголтелую «веревку». Камин на середине филара. Где Адам Билецкий вылазил со слабой страховкой, отдав неимоверно много сил. Где я корячился со страхом срыва при каждом шаге. Это было нечто! Сложный маршрут! При том, что таких участков было несколько.
- А… как… что… в каком году?!
- В тысяча девятьсот шестидесятом, - довольно кивнул профессор Янковский. – Тогда только-только синтетические веревки появились.
Старший брат его напарника Юрек Бедерман как раз привез с Кавказа новую синтетическую веревку. Белую. Она была в новинку, поражала воображение. После тяжеленных сизалевых канатов, с которыми было срываться страшно, новая веревка показалась даром небес.


- Очень нам помогла, - смешно, но почти без акцента выговаривая русские слова, ударился в воспоминания пан Богдан. – Легкая, сквозь карабины протягивалась!
И вот когда эти двое удовлетворенных подвигом пацанов вылезли на вершину, то встретили здесь группу новичков под руководством инструктора альпинизма Халины Крюгер. Та с пониманием оглядела ребят, поздравила с восхождением. И сощурила глаза на веревку, которой они были связаны.
- Только не вздумайте ее на сложных участках использовать.
- Почему еще? – нахмурились Богдан с Войтеком. – Синтетика же!
- Это так называемый репшнур. Толщина, как вы видите, всего шесть миллиметров. Он предназначен для вспомогательных целей. Палатку раскинуть, спуститься со скалы, лошадь привязать… ну, чуть придержаться. Рывок шестидесяти килограммов он никогда не выдержит.
И добро улыбнулась. Подбадривая: мол, не дрейфь! никому не скажу.

photo of Boguslaw Kowalski

А теперь, спустя шестьдесят лет, пан Богдан с такой же улыбкой поил меня кофе, и поздравлял с восхождением по филару Менгушавецкого пика. Мол, не дрейфь, так держать!

Источник: http://urubko.blogspot.ru/