|
Первое зимнее восхождение на Эверест. 1980 Интервью Лешека Чихи (Leszek Cichy)
Ровно 40 лет назад польские альпинисты поднялись на самую высокую в мире вершину зимой - Эверест. 17 февраля 1980 года, в 14:25 по непальскому времени, Лешек Чихи и Кшиштоф Велицкий вошли в историю. Первые зимние восходители по-прежнему подчеркивают, что это большой успех всей польской команды под руководством лидера легендарной экспедиции Анджея Завады. «Я участвовал в нескольких десятках экспедиций и такой команды больше не было ни в одной. Мы должны были отправиться на Эверест. Мы знали, что когда мы взойдем, это будет удивительно радостно не только для нас, но и для всех в базе и в Польше », - вспоминает Лешек Чихи в интервью RMF FM. «У нас было ощущение исторической значимости момента. Мы знали, что это была вообще первая зимняя экспедиция в Гималаи, действовавшая в официальные даты, с официального разрешения. Поэтому вечером мы сказали, что будем штурмовать, и мы чувствовали какое удивительное настроение в базе, такая очень позитивная энергия, которая нас поддерживает », - добавляет он. Михал Родак: Вы все еще помните вкус этого торта, который получили после спуска в базу? Второй достался Кшиштофу Велицкому. Это был хороший торт? Лешек Чихи: Он был сделан из готовых коржей. У нас были такие в больших банках, сделанные для армии. Я помню, что были бутерброды, кекс с фруктами и пирог с маком . Я уже не помню начинку, но буквы были вырезаны из песочного пирога, такие яркие. Если честно, я помню внешний вид больше, чем вкус, потому что есть это фото. - Это был торт, сделанный в качестве приветствия по возвращении с вершины, но приготовленный участниками. Не сотрудниками базы, а вашими коллегами. - В то время обслуживание в базе включало поваров, но всегда был один или два дежурных человека из команды, которые готовили, а повара помогали, но под руководством дежурных. - Было также шампанское, о котором я читал в вашей новой книге «Если бы не Эверест ...», которая вышла совсем недавно. Но это шампанское, вероятно, тоже не было идеальным. - Напомню, что заголовок «Если бы это был не Эверест»... Это фактически начало предложения, которое я сказал с вершины Эвереста. Шампанское, хм. Во время торжественного ужина, когда уже было понятно, что через два дня мы покидаем базу и спускаемся в Луклу, а затем самолетом в Катманду, шеф-повар взял все самое лучшее, что оставалось, подогрел заранее, потому что все былр заморожено. Тогда кто-то вспомнил: «Подождите минутку. У нас же есть две бутылки шампанского от посла Вавжиняка». Шампанское ... Игристое советское, если честно. Действительно, повар открыл его аккуратно, ничего не лопнуло, потому что шампанское было просто заморожено. Вероятно, это один из тех двух случаев, когда я пил шампанское не из ведерка со льдом, а из ведра с горячей водой. Много нельзя было пить. - В дополнение к этим пирогам на фотографии, которую можно время от времени видеть на презентациях или в средствах массовой информации, есть диалог, записанный по радио. И там эти слова: «Если бы не Эверест, мы бы, наверное, не взошли». Ваши слова. - Да да. - Что это значит? После трудностей с организацией экспедиции и ощущения, что выполнение этой работы во второй раз за короткое время будет очень трудным? кроме того, существовала также «угроза», что через год или два, возможно, другие альпинисты также предпримут такую попытку? - принимая во внимание все это - вы думали, что должны были сделать это тогда? - Я думаю, было две причины. Прежде всего, мы знали, что мы с Кшиштофом последние, у кого есть хоть какой-то шанс, если не взойти, то хотя бы попытаться атаковать. Во-вторых, мы выбрали это сами, потому что после установки четвертого лагеря наши товарищи спустились в С2 и в базу, а мы с Кшиштофом - я в одной палатке, он - в другой - остались. Мы были убеждены, что пойдем на вершину, и даже больше - что мы взойдем. Прежде всего, это было такое обязательство перед коллегами. Мы знали, сколько было боев за прошедшие 7 недель. При написании этой книги мы составляли точный календарь изо дня в день. поверьте мне, я провел наверху 33 дня из 45 дней экспедиции. - Это много - Невероятно для зимы. Мы были очень активны, и это вовсе не означало, что мы хотели так ходить. В то время не было таких хороших прогнозов, где можно было бы определить окно погоды, что завтра в 17 часов оно начнется, а через три дня в 8:30 оно закончится.Все хотели быть на вершине, и, по возможности, воспользоваться моментами солнца ...Каждый солнечный день и без сильного ветра мы поднимали группу. Отсюда так много таких выходов и так много в итоге дней на горе. Во-вторых, у нас было чувство - действительно, вероятно, перед отъездом - такой исторической важности момента. Мы знали, что едем не только в первую зимнюю экспедицию на Эверест, но это была даже первая зимняя экспедиция в Гималаи, действующая в официальные даты с официальным пермитом. Поэтому, когда мы сказали вечером, что будем штурмовать, что мы собираемся, мы почувствовали такое удивительное настроение в базе, такую позитивную энергию, которая поддерживает нас. В декабре этого года будет 50 лет как я хожу в горы. Во всяком случае, моей первой вершиной в декабре, а значит, зимой, был Татранский Монах. Честно говоря, я участвовал в нескольких десятках экспедиций, и такой атмосферы в команде, такой дружной команды больше не было ни в одной экспедиции. Мы должны были взойти на этот Эверест. С другой стороны, конечно, были очень сложные условия. Было очень холодно, очень сильный ветер, довольно глубокий снег ... У нас кончился кислород. С полным пониманием мы взяли один кислородный баллон, а не два, потому что с двумя немного легче, но весят они 7 килограммов. Мы знали, что кислород кончится наверху, но все толкало нас вверх. Именно эмоции и позитивная энергия исходили от всей команды. Мы знали, что когда мы взойдем, будет удивительно радостно не только нам, но и всем, как в базовом лагере, так и в Польше. - Вы упомянули свою предыдущую альпинистскую историю. Это были Татры, Альпы, затем первовосхождение на Shispare (7611 м; в 1974 г. - прим. Редактора), Гашербрум II ... Участие в экспедиции на Эверест было вполне естественным порядком вещей. С другой стороны, если бы я правильно считаю... вам было 28 лет...
- День рождения в ноябре, так что 28 и 4 месяца ... ... а Кшиштоф Велицкий ... ... на 2 года старше. Недавно ему исполнилось 70 лет. - Да. Т.е. вы ехали в эту экспедицию, с одной стороны, с большим опытом, но с другой, однако, по отношению к команде, примерно как молодые волки. - Я был - считая по возрасту - третьим снизу. Алек Львов был, вероятно, на год моложе меня, и Мариан Пикутовский. Я был третьим, но, вопреки внешнему виду, я был одним из самых опытных, потому что - в возрасте 28 лет это была моя пятая поездка в Гималаи. Итак: Шиспаре - 1974; Гашербрум II - 1975; 1976 год - новый маршрут на К2 и 1978 год - Макалу. У меня, наверное, было больше всего экспедиций из всех участников, но это такой синдром времени. Следует помнить, что первая польская экспедиция в Гималаи была в 1939 году. Двое выживших участников после этой экспедиции не смогли вернуться в Польшу, потому что началась война. Другая экспедиция в Гималаи, не считая Гиндукуша, состоялась только в 1971 году, и фактически в начале 70-х годов в Гималаях и - Итак, вы и Кшиштоф Велицкий на вершине, вы считаете, что это не из области везения, а такой естественный ход вещей. - В этой экспедиции, может быть, она немного отличалась от других, потому что была трудной, долгой, и мы все действительно знали, что каждый сделал столько, сколько мог, и добрался дотуда, докуда смог, или ему повезло с погодой. Мы не ходили вместе с Кшиштофом раньше. Конечно, мы знали друг друга по Татрам, но наша двойка сложилась 12 или 13 февраля утром, когда выяснилось, что в соседних палатках в С2 только мы решили остаться и идти наверх. - Одним из важных персонажей этой экспедиции был Богдан Янковский. В книге вы рассказываете историю о том, что в определенные дни люди, которые были в самых высоких лагерях, в качестве награды могли заказать песню с базы благодаря фантастической радиосвязи, за которую отвечал пан Богдан. - Да, был такой обычай в течение многих лет. Это не требовало специальных коммуникаций, были двухсторонние радиостанции. Такой обычай был, вероятно, со времен первой послевоенной экспедиции в Гималаи в 1971 году. Все слушали, и группа, которая была в самом высоком лагере в определенное время, обычно с 16 идо 17, выбирала не более одной песни. Я должен признать, что Богдан всегда был сторонником такой музыки, как барды, некоторые русские и молодежные песни, а не Донна Саммер, так что, если заказывали бардов, Богдан был рад транслировать: «Теперь мы ставим Булата Окуджаву», и если молодой альпинист что-то заказывал, Богдан говорил : «А теперь я сожалею но приходится ставить такой отстой», - и шла Донна Саммер. - И помните ли вы, что для вас поставили в тот вечер на Южном седле перед штурмом? - Если честно, не помню. Тем не менее, есть красивый анекдот связанный с этими песнями. Я думаю, что стоит рссказать. У нас было два кассетных магнитофона Kasprzak, лицензированных Grundig. Один использовался для записи разговоров на обычных кассетах, сделанных из пластика, а другой бродил по палаткам. Кто-то взял его с собой в экспедицию. В то время нашей любимой была, конечно, кассета Урсулы Сипиньски. Если был безветренный день и светило солнце, то даже в палатке было плюс несколько градусов, поэтому мы лежали в спальных мешках, магнитофон на спальном мешке, Сипиньская пела ... Но в 14 часов солнце садилось за хребтом и буквально за минуту, плюс 5 становилось минус 10, минус 15, и, конечно, Сипиньская пела медленно, потому что смазка замерзала. И тогда говорили: «Положи Сипиньскую в спальник». Кассетный плеер клали в спальный мешок, чуть увеличили громкость, и Сипиньская снова пела. - Этот штурм Эвереста, должно быть, был удивительным, ведь это был район, неизвестный зимой, известный только летом. Вам, наверное, казалось, что это сравнимо с посадкой на Луне? Это было бы похожее историческое событие. Конечно, в другом масштабе, но это было нечто совершенно новое и впечатляющее. - Я честно скажу, что мы с Кшиштофом не были полностью подготовлены, потому что нам казалось, что все будет понятно, то есть, что мы поднимаемся на седло, там палатка, последний лагерь, и оттуда мы идем по гребню на вершину. Как вы можете видеть на странице 283 в книге, оказывается, что наш опыт в Татрах очень даже пригодился здесь. Мы не следовали описанию пути, мы руководствовались своим опытом. Обратите внимание, что дорога от перевала даже обозначена. Мы же предпочли подниматься слева по кулуару, это, вероятно, не то, что делают другие, и мы не идем наверх, мы не поворачиваем направо на острие гребня, а просто продолжаем идти по кулуару. Может быть, снега было немного больше, но этот участок был довольно спокойным, то есть мы поднимаемся на гребень уже намного выше, на 200 метров по вертикали, и это оказалось замечательно, потому что, конечно, на гребне был ветер гораздо сильнее. Поэтому отрезок времени, где мы оказались в самых сложных условиях, оказался короче. С другой стороны, спускаясь, мы интуитивно выбрали более длинный спуск по гребню, потому что тогда дул ветер сзади, и этот участок можно было преодолеть довольно легко. Наши 9 лет восхождений в Татрах и Альпах определенно помогли нам. - Это был 1980 год. Теперь, после такого успеха, я представляю, что в Польше и во всем мире было бы проведено тысяча интервью для СМИ, много спонсоров, текут рекой деньги, но тогда это был возврат к серой реальности. - Да, я напоминаю, что мы вернулись 7 марта 1980 года. На поках в магазинах был уксус, и больше ничего. Солидарность вспыхнула в июле и августе. Это были очень тяжелые времена. У нас была ежедневная радиосвязь с Польшей, и это была первая экспедиция, из которой передавалось то, что поляки делали на Эвересте в определенный день, каковы планы на завтра. Кроме того, эта разница во времени с Непалом - 3 часа и 45 минут - означала, что во второй половине дня вы могли прочитать, что поляки делали в тот день на Эвересте. Такие новости регулярно публиковались в Варшаве в «Вечернем экспрессе» и «Польском курьере», а также в Кракове в «Эхо Кракова». Затем мы постепенно узнавали новости от Богдана по связи а затем, после прибытия в Польшу, были в шоке, что о нашей экспелиции знали практически все. Конечно, мы не можем измерить нашу популярность, потому что у нас есть фильм, но он не транслировался на регулярной основе, не было передачи через Интернет, потому что не было Интернета ... Вы говорите, СМИ. Было одно радио, один канал телевидения, хотя с двумя программами. Я напоминаю вам, что это было 40 лет назад. Совершенно иная реальность, но однажды я ехал на трамвае, и как-то ко мне подошла старушка (так мне тогда казалось), лет - Затем, вернувшись, вы не бросились в экспедиционно-горный водоворот. Семья и работа всегда были на первом месте. - Да, я работал в университете преподавателем, поэтому не видел причин стать альпинистом-профессионалом. Конечно, я был потом в других экспедициях. Была еще одна поездка с Кшиштофом в 1982 году на К2 по новому маршруту; затем к одной из вершин Канченджанги - новый м-т на Ялунг Кан; затем первая зимняя экспедиция на К2 зимой 1987/88 года, также под руководством Анджея Завады. Я старался хотя бы через год ездить в такое большое путешествие, как будто балансируя, поддерживая такой баланс между работой, семьей и домом. Через несколько лет после смены системы я практически перестал лазать и кататься. Я начал работать в банке, стал вице-президентом банка, но через несколько лет снова стал ходить в горы, и, как оказалось, финансы позволили мне закончить программу «Корона Земли» -увлекательное, очень дорогое мероприятие, но банк, в котором я работал, помог мне в реализации своей цели или мечты. Теперь, когда они видят нас вместе с Кшиштофом, я представляю Кшиштофа: «второй полюс с короной Гималаев и Каракорума», а он мне: «первый полюс с короной - Вы же, конечно, внимательно следите за тем, что происходит на К2, особенно после ваших собственных экспедиций на эту гору. Я имею в виду, конечно, попытку подняться на К2 впервые зимой. Пан считает, верит, думает, что возможно, что, как и 40 лет назад на Эвересте, теперь также можно было найти людей из польской экспедиции, с именами, которые мы даже не могли бы себе представить? - Я думаю, что это произойдет. Конечно, в этом году пробует Денис (Урубко - прим. Ред.) Посмотрим. Я слежу за погодой на К2. Даже сегодня я наблюдал этим утром (интервью проводилось в середине января; Денис Урубко тем временем отказался от плана покорить К2 зимой этого года и сосредоточился на восхождении на Броуд-Пик - примечание редактора), а температура на вершине была минус 53 градуса, но по ощущениям - минус 81 градус при ветре 90 км / ч. Я думаю, что не случайно Эверест - хотя и самый высокий - был первым, потому что это цель Завады, и К2 станет четырнадцатым завоеванным восьмитысячником зимой. Я считаю, что поляки пойдут в следующем году, если у них действительно будет команда, то есть не два, один или три альпиниста, которые будут нацелены на вершину, но будет команда, как это было раньше, и мотивация, и - я бы сказал - амбиции распространятся на многих людей, и заранее неизвестно, кто достигнет вершины. Мы ждем этого завершения зимнего завоевания восьмитысячников. и захватывающая история все еще впереди.
17 февраля 2020 Перевод с польского: Елена Лалетина Russianclimb.com |
