|
В середине марта исполнится 60 лет с момента несостоявшейся Китайско-Советской Гималайской экспедиции на Джомолунгму-Эверест 1959 года. В связи с этим публикуем главу "Непредвиденные обстоятельства" из книги Константина Клецко ""Мгновения, принесённые с вершин" Константин Клецко. Несостоявшаяся экспедиция на Эверест 1959-60 г. Часть 3 Согласно планам подготовки экспедиции, утверждённому составу сборной команды СССР по альпинизму предстояло собраться в феврале 1959 года в Приэльбрусье на базе альплагеря «Шхельда» для получения необходимой акклиматизации перед вылетом в Китай и окончательной проверки экипировки, и снаряжения в зимних условиях. Во время перерыва между прошедшим и будущим сборами, на местах велась интенсивная общефизическая подготовка участников экспедиции. Впервые перед очередным сбором нас никто не привлекал на хозяйственные работы. Пришло время, и мы просто поехали на сбор в альплагерь «Шхельда». 20 февраля 1959 года к ужину весь состав сбора был в альплагере «Шхельда». Разместились, как и в 1953 году, в главном корпусе. Часть кроватей стояла в тёплом метод-кабинете, часть в общем зале. Две больших печки продолжали обогревать помещение зала. Командиры разместились в кабинете начальника лагеря. В ночь, после нашего приезда, выпало порядка 20 см свежего снега, а утром прекрасная погода. Первым правилом для завершения утренней зарядки был 15 минутный выход на улицу босиком, с лёгкой пробежкой. Вначале казалось, что голые ступни ног быстро окоченеют, но «страхи» были напрасными. Лёгкая пробежка по свежему пушистому снегу принесла массу новых приятных ощущений. И только возвращаясь в зал, я ощутил не очень приятные моменты. От свежего снега ступни ног стали мокрыми, а в зал за обувью надо было подняться по каменным ступеням. Как только твоя голая мокрая ступня становилась на ступеньку, она тут же прихватывалась морозом, и отодрать её необходимо было некоторое усилие. Болевых ощущений не было, но детская память напомнила о том, что в морозы, мокрыми губами нельзя прикасаться к металлу и камню. Но всё же, от хождения по снегу босиком, оставалось больше приятных впечатлений. Руководителями этого сбора оставались те же наши командиры. Из новых на этот сбор был утверждён только начальник по физической подготовки Радель Витольд Александрович, который и предложил каждое утро проводить этот «босиковый моцион». Началась интенсивная тренировочная работа с многократными пешими и лыжными выходами групп в верховье ущелья Адыл-Су с выходом на гребень вершины Гумачи, в район перевала Бечо и другие места Приэльбрусья. В один из первых вечеров, руководитель группы разведки путей восхождения на Джомолунгму, начальник штаба Советской части экспедиции Евгений Андрианович Белецкий, побывавший на месте будущего базового лагеря, сделал обстоятельный и очень подробный отчёт о проведённой осенью 1958 года, совместно с китайскими альпинистами, разведке. Кроме Белецкого в разведывательной группе принимали участие А.Ковырков и Л.Филимонов. Информация полученная от Белецкого, вселяла в нас большие надежды на успех предстоящей экспедиции. В связи с тем, что я в то время, кроме альпинизма занимался горными лыжами и был членом сборной команды Ленинграда, Спорткомитет города, написал письмо руководству этого сбора с просьбой заменить мне все тренировочные занятия по ОФП, на возможность заниматься непосредственно горнолыжной подготовкой. Руководство сбора пошло мне навстречу и те дни, когда все выходили в однодневные или пешие походы, я уходил на склон напротив альплагеря «Шахтёр». В одиночестве топтал его для себя, ставил трассы или определённые фигуры слалома и многократно ходил по ним. У меня были новые австрийские горные лыжи фирмы «Кastle» размером 210 см, которые я через посредничество своего тренера Олега Тихонова, купил у одного из ведущих горнолыжников того времени Александра Филатов за 50 рублей. Это была тогда моя месячная заработная плата. Мой тренер дружил с Филатовым. Оттачивая своё горнолыжное мастерство, через несколько таких тренировок я вдруг почувствовал, как правильно поворачивают мои лыжи. Иногда это ощущение пропадало, но появлялось вновь. Странным было то, что я чувствовал это подошвами своих ног, тех, которые примерзали по утрам к каменным ступеням главного корпуса альплагеря «Шхельда». За время этого сбора, мы с Геной ещё больше сдружились с двумя Володями – Буяновым и Даниловым. Через некоторое время познакомились и также подружились с Валей Божуковым. Вероятней всего, эта дружба возникла потому, что мы были все примерно одного возраста. Остальная часть сборной команды была гораздо старше нас. На этом сборе судьба ещё раз свела меня с Игорем Ерохиным и Адиком Белопуховым, но по внешним признакам их отношения ко мне, они похоже не помнили меня и тот случай в Домбае, который произошёл в 1952 году в кузове полуторки, при подъезде к альплагерю «Красная Звезда». На этом сборе все уже были на равных, и я не стал напоминать им о себе и о том неприятном для меня и Юры Юшина эпизоде. 23 февраля, в день Советской Армии, за редкими домами посёлка Эльбрус, мы занимались скалолазанием в полном высотном снаряжении и с кислородными приборами. Скальные маршруты, примерно до 3-й категории трудности проходились всеми участниками сбора вполне успешно. Такого типа занятия на этом сборе проводились довольно часто. Для проведения утренней зарядки сбора, с лёгкой руки Начальника по физической подготовке, был назначен один из участников сборной команды, - Анатолий Овчинников. Первые дни акклиматизации для всех проходят по разному, и организм у каждого реагирует на нагрузки по-своему. После первых зарядок, которые Овчинников проводил с большой интенсивностью, у некоторых участников сборной команды к завтраку пропадал аппетит, другие к моменту начала тренировочных занятий чувствовали себя уже уставшими. К сожалению, Толя, почемy - то всегда считал, что утренняя зарядка должна быть, как настоящее тренировочное занятие, а не как способ окончательно пробудиться ото сна, слегка размять мышцы и получить максимум положительных эмоций. Занимаясь кроме альпинизма горными лыжами, я уже не первый год был в составе сборной города Ленинграда. Все тренеры, с которыми я соприкасался на лыжных сборах, проводили зарядку не только с целью постепенного пробуждения, но и с целью получения тех приятных и стабильных психологических эмоций, которые давали возможность на тренировке и в соревнованиях показывать наилучшие результаты на горнолыжных трассах. Позднее, занятия в Школе тренеров института физкультуры им.П.Ф.Лесгафта подтвердили эти доводы. Очень положительно на эти явления реагировал руководитель физической подготовки сборной команды Витольд Александрович Радель. Он постоянно гасил экстремальные действия Анатолия по отношению к пресловутой утренней зарядке. В итоге самым эмоционально приятным моментом в конце зарядки, был лёгкий 15-ти минутный бег босиком по снегу. Отдельные участники сбора эту процедуру, но в более укороченное время, выполняли и на «ледовой базе», и на «Приюте-II». Главной целью этого сбора был Эльбрус. И высота, и мороз и ветер… Есть полная возможность практически проверить экипировку и снаряжение, а также получить дополнительную акклиматизацию. Базовый лагерь экспедиции будет находиться у языка восточной ветви ледника Ронгбук на высоте 5400 метров. Запланированное четырёхдневное проживание на седловине Эльбруса должно будет дать свои плоды. Закончили цикл однодневных лыжных и пеших выходов в районы Джатуганского перевала, ущелья Юсеньги и верховий Баксанского ущелья. 27 февраля провели разведку путей подъёма к «ледовой базе». Тракторная дорога до неё была в хорошем состоянии. Снега было немного. Надутые сугробы встретились только в районе «105 пикета». Весь состав сбора 2 марта после завтрака выехал на двух автомашинах к посёлку Терскол. Рюкзаки у всех были довольно увесистые, так как уходили мы в ледовый плен ветренного и морозного Эльбруса на целых 10 дней. Мы с Геной Ильинским захватили с собой сверх положенного груза ещё и по паре «мукачей» для того, чтобы после Эльбруса спуститься вниз в Терскол на лыжах. Все поднимались неспеша. Первые два зигзага тракторной дороги срезали напрямую, пока склон был не очень крутой, а дольше двигались только по дороге. При подъёме к «ледовой базе» всем разрешили двигаться своим темпом. По ходу движения вся наша длинная колонна разбилась на небольшие группы и группки. Некоторые шли в одиночку, но все были в пределах видимости. Участники, шедшие впереди, к «ледовой базе» подошли ещё засветло. Остальные подходили уже в сумерках. Пятеро остались ночевать в маленьком домике «105 пикета», сообщив по цепочке, что остаются. На «ледовой базе» для размещения большого количества людей всё было приготовлено. Заранее было протоплено помещение. На солдатских железных кроватях лежали матрасы. Кругом было прибрано. Большая часть людей разместилась на полу, но некоторые предпочли устроиться на кроватях. Выход был не ранний, и к завтраку пятеро отставших, среди которых были и кинооператоры, догнали нас. Следующим этапом был бросок к «Приюту-II»
Вперёд вышла разведка из четырёх человек во главе с Гусаком. До перегиба ледника лежал не очень глубокий снег, а за перегибом был только очень жёсткий фирн и голый зеленовато-голубой лёд. Аккуратно перейдя на перегибе две широких ледовых трещины, вся колонна вышла на длинный и пологий склон ледника Гара-баши, ведущий прямо к «Приюту-II». Мы с Ильинским с сожалением поглядывали на лёд под нашими ногами, но лыжи продолжали нести до «Приюта-II», так как оставив их здесь, мы могли бы их и не найти на обратном пути. К «Приюту» подошли в районе 3-х часов дня. На этом переходе, начиная с трещин, все уже разобрались по связкам и шли с верёвками. Помещение «Приюта-II», так же как и «ледовая база» было прибрано. Здесь было, конечно, значительно холоднее, чем на «ледовой базе». Все разместились на полу в разных углах большой кают-компании-столовой, где находилась столовая плита, которую мы пытались зажечь, но похоже дымоход был сильно забит снегом и заметён ветром. Все готовили на своих «фёбусах». Первое утро на «Приюте-II» встретило нас совсем неприветливо. Ещё ночью где-то что-то постукивало железом по обшивке нашего «дирижабля». Так внешне выглядел «Приют-II». Ураганный ветер, который мы почувствовали утром, всю ночь шелестел по металлической обшивке нашего временного дома. С большим трудом удалось открыть тяжёлую входную дверь «Приюта» и выйти на улицу. Мороз -43С. После завтрака запланирована прогулка в районе «Приюта». Выходим все, плотно закупоренные. Начинаем испытывать нашу экипировку и снаряжение, в которое входят и кислородные маски. Гуляем около двух часов общей группой. На мне, вместо новых экспериментальных шеклтонов, обычные ВЦСПСовские отриконенные ботинки на два размера больше, как следует пропитанные, и в них внутрь вставлены очень тёплые собачьи унты. На ботинки одеты кошки. На этом голом зелёном льду и при сильном морозе я прекрасно себя чувствовал. Экспериментальные шеклтоны я проверял ещё внизу, и мне они совсем не понравились. Подошва для облегчения была сделана из пробки, обтянутая толстой добротной кожей. Внутренняя сторона шеклтона была из мягкой овчины, верх из плотного брезента, под которым, в районе подъёма был затягивающийся ремешок. Носок и пятка были из жёсткой формованной кожи, изнутри покрытой овчиной. На подошве были привинчены шипы, такие же, что были у нас при восхождении на пик Победы в 1956 году, но тогда шеклтоны были совсем другие, типа валенок, обтянутых сверху брезентом. Главное в них было то, что они были жёсткими. Для этой Гималайской экспедиции такие валеные шеклтоны в основном и были заготовлены, а у меня и у К.Кузьмина были одни из опытных облегчённых образцов. Я ещё в альплагере попросил разрешения не брать эти шеклтоны на Эльбрус. Все участники сбора разбились на группы, в основном по принципу принадлежности к ДСО. Спартаковцев, идущих вверх, было 10 человек. Нагулявшись при ураганном ветре, да ещё на сильном морозе, в районе «Приюта», опять с большим трудом открыли входную дверь нашего «дирижабля» и ввалились в «Приют». Все прекрасно себя чувствовали, и попутно испытав экипировку, пришли к общему заключению, что одежда и снаряжение прекрасно будут защищать нас и на больших высотах. Вечера на «Приюте» проходили при свечах и свете керосиновых фонарей. Большей частью обсуждались будущие проблемы Гималайской экспедиции, а так же киносценарий фильма. Законодателями «киномод» выступали Михаил Ануфриков и Александр Сидоренко. Утром вышли в район скал Пастухова. Погода выглядела немного лучше, чем вчера. Умеренный, но постоянный ветер, облачность выше приюта, но скал Пастухова пока не видно. Видны только, справа по ходу, скальные выходы. Их мы и придерживались, держа направление вверх. Через пару часов впереди туман слегка приподнялся, открыв скалы Пастухова. Под ногами, почти от самого «Приюта» был зелёный, бутылочного вида, чешуйчатый лёд, перемежающийся жёстким грязно-белым фирном. До скал было ещё далеко. Ближе к ним лёд стал гораздо круче, и подниматься прямо вверх стало не очень удобно. Голова колонны стала делать большие зигзаги, образуя серпантин. До выхода впередиидущих на скалы оставалось ещё метров сорок, как вдруг от головы колонны упав на бок, стал стремительно скользить вниз человек. За эти короткие секунды я успел заметить, что он резко перевернулся на живот и стал пытаться зарубиться клювом ледоруба, но лёд был крутым, гладким и зелёным. В этот момент я был в конце длинной колонны и человек скользил прямо к нам. За мной было ещё человек пять. Среди них был Пётр Буданов и Толя Севастьянов. Скользивший и пытавшийся остановиться человек скатывался прямо на них. Они отступили друг от друга, оставляя между собой проход, так как человек скользил вниз шеклтонами с острыми шипами. Как только он поравнялся с ребятами, они сразу оба одновременно навалились на скользившего, оставаясь на ногах. Торможение клювом скользящего и усилия ребят, поймавших его, сделали своё дело. Соскользнувшим вниз от головы колонны оказался руководитель Советской части будущей Китайско - Советской экспедиции в Гималаи Кирилл Константинович Кузьмин. Он, так же как и я, получил для испытания новый вид шеклтонов, которые в итоге и подвели его. Эти шеклтоны были очень мягкими и на крутом склоне, где лёд имеет вид бутылочного стекла, просто сворачивались на бок. Кирилл Константинович за время этого скольжения не получил никаких травм, Буданов и Севастьянов так же.
Колонна продолжила своё движение вверх, и через полчаса все участники этого выхода были на скалах. Решено было продвинуться ещё немного вверх до начала пути в сторону седловины Эльбруса. В средней части скал Пастухова оказался тур, в котором некоторые предыдущие группы оставляли свои записки. Записку с фамилиями всего состава нашей группы решили оставить и мы. Немного посидели около тура, перекусили сухофруктами, шоколадом и галетами, глотнули холодного чая из своих фляжек и двинули осторожно вниз. После неожиданного скольжения командира, все стали двигаться по этому льду более аккуратно и внимательно. К обеденному времени мы все были в своём «дирижабле». Если будет «нормальная» погода, завтра выходим на седловину. Чистый и прозрачный лёд на склонах Эльбруса зимой, заставляет более внимательно относиться к своему снаряжению. После этого выхода, все принялись подтягивать свои шипы, кошки и ледорубы, чтобы на седловине и вершинах Эльбруса чувствовать себя более уверенными.
Зимой на Эльбрусе, обычно ночью на восхождения не выходят. Нормальный выход с рассветом. На вершину сегодня не идём. Наша задача выйти на седловину и установить на четыре дня свой палаточный лагерь. Для этого светлого времени вполне достаточно. По уже знакомому пути довольно быстро поднялись до скал Пастухова. Погода пасмурная, мороз -16С и умеренный ветер, дующий в спину слева. Верхняя часть вершин Эльбруса закрыта облачностью. В долинах так же всё в облаках. Путь от скал Пастухова в направлении перемычки просматривается хорошо. От скал выше продолжается голый, зелёный и прозрачный чешуйчатый лёд. На третьей верёвке лёд стал таким же крутым, что и перед скалами Пастухова. С повышенным вниманием прошли эти сорок метров. Дальше склон стал пологим, состоящим из жёсткого фирна. Держим направление влево вверх к перемычке, обходя более крутые взлёты Восточной вершины Эльбруса. Примерно в 130 дня почти все были около хижины, расположенной у края седловины с южной стороны. Отстали только несколько человек, среди которых был и Е.А.Белецкий. ключи от двери хижины мы получили ещё в Терсколе. С трудом и не сразу удалось открыть замок. Когда дверь, наконец, открылась, то среди стоящих около неё, прозвучал вздох разочарования. Вся хижина была полностью забита жёстким леденистым фирном. Этот фирн можно было вырубать только ледорубом. Сделав несколько ударов по этой оледеневшей массе, мы поняли, что этот «сизифов труд» в данный момент нам не по плечу. С чистой совестью мы закрыли эту «волшебную дверцу» и повесили замок обратно, попутно подумав, а зачем мы это делаем, но все, же закрыли, так как ключ надо было возвращать тому, кто нам его дал. Пока мы возились с дверью, все успели немного передохнуть. Прозвучала команда подняться выше хижины ближе к седловине и выбрать место для установки палаток. Общего порядка установки палаток не было, и каждый ставил как ему было удобней. Для каждой палатки пришлось срубать часть льда, чтобы было ровно. Спартаковцев было десять человек, и мы решили, ещё в альплагере, что возьмём только две палатки вместо трёх и будем размещаться по 5 человек. Спать будем поперёк палатки. Для среднего роста человека это нормально, но у нас были два «великана» - Кизель и Филимонов. Из этого положения мы всё же нашли выход. Наши новые высотные палатки, опробованные ещё на пике Ленина, имели два рукавных выхода на две стороны. С той стороны, где будет спать «великан», мы обрезали стойку и сделали её короче на пятнадцать сантиметров. Один торец палатки опустился и дал возможность, за счёт рукавного входа, растянуть в стороны нижнюю часть, удлинив при этом площадь с одного края. Рукав второго входа затянули наглухо и оттянули в сторону. Из него получилась хорошая кладовка, куда на ночь мы убирали кухню, продукты и все «лишние» вещи. Получилось довольно комфортно и наши «великаны» не страдали от неудобства. В палатке В.Абалакова разместились Я.Аркин, П.Буданов, Н.Гусак и Л.Филимонов, а в палатке В.Кизеля остальные – Г.Ильинский, И.Кахиани, К.Клецко и М.Хергиани. Установку палаток и удобство размещения впятером, мы опробовали ещё внизу, а альплагере. Пока готовился ужин, свободные прогуливались по перемычке рядом с палатками. Погода оставалась пасмурной, но в районе палаток видимость была хорошей. Температура воздуха к ночи упала до -25С. Ветер оставался по-прежнему умеренным и ночью особо не беспокоил. Туман в течение дня так и не рассеялся. Он был очень плотным. Когда один из участников связки, идущий перед тобой уходил от тебя на вытянутую свободную часть верёвки и исчезал в тумане, то ты шёл в этом тумане как бы за натянутой верёвкой. Даже голосовые команды, отдаваемые командирами, в таком тумане звучали очень глухо и повторялись по несколько раз. К концу прогулки, сделав много разворотов и крутых поворотов, очень трудно было определить, где мы находимся в этом момент. Наши палатки появились перед нами совершенно неожиданно, и, конечно с другой стороны. Только тогда, помня зрительно вчерашний приход на седловину, все смогли сориентироваться. Вторая ночь на седловине прошла примерно как и первая. Туман цепко продолжал удерживать нас в своём плену. После завтрака, по общей команде, все вышли из палаток, связались верёвками как вчера и не спеша пошли на Восточную вершину. Подниматься вверх начали недалеко от немецких трупов, левее по ходу. Впереди идущие прекрасно знали маршрут и могли взойти на Восточную вершину с закрытыми глазами, что они и продемонстрировали. К сожалению, я не видел, кто шёл впереди, так как наша связка почти всегда замыкала все шествия в тумане. На Эльбрусе я был первый раз, но тура Восточной вершины так и не увидел, когда все повернули обратно на седловину. И вновь я пошёл за верёвочкой, уходящей в туман. Почти всю третью ночь ветер был очень свирепый. Было похоже на то, что меняется погода. Утро разбудило нас солнцем, подсвечивающим своды палатки и тишиной. Быстро позавтракав, все высыпали из палаток на солнышко. Сегодня 10 марта. Командиры поздравили меня с Днём рождения и подарили свежее, но всё же замороженное яблоко и большую плитку шоколада. Не связываясь, верёвки были взяты с собой, длинной цепочкой всего состава двинулись на западную вершину. Погода замечательная. На небе, насколько хватает глаз, ни облачка. От хижины вверх уходит склон в виде небольшого ребра из жёсткого фирна. Кошки на нём держат прекрасно. По этому фирновому ребру поднялись на восточный край кратера Западной вершины. Немного спустившись, встали передохнуть. Подъём был довольно крутым, одеты были все как следует, пришлось кое-что снимать. Жарко. Солнце за краем кратера очень хорошо грело, и молодые ребята, в том числе и я, решили эти пятнадцать минут отдыха позагорать, раздевшись до пояса, «показывая свою удаль». Остальные просто отдыхали, иронически поглядывая на нас. В кратере снега было мало, в основном такой же жёсткий фирн. Пересекли кратер и поднялись на его западный более высокий край. Прошли по нему дальше влево ещё метров сто пятьдесят до метрового бетонного столбика с анкерными болтами. Когда-то на нём устанавливали теодолит для круговой топографической съёмки, так как Западная вершина Эльбруса являлась высшей точкой Кавказских гор и всей Европы. На верхней части столбика был закреплён не большой бронзовый бюст С.М.Кирова. Вершинный тур находился рядом с этим столбиком. Пробыв на вершине примерно полчаса, все, так же цепочкой, двинулись обратно на седловину. Погода продолжала оставаться прекрасной, но на дне окружающих Эльбрус долин уже начали образовываться плотные облака, постепенно поднимающиеся вверх. Настроение у нас было приподнятое. Ещё одна ночёвка на седловине, ночёвка на «Приют» и в Китай через Москву. Последняя ночь на седловине была спокойной, но под утро палатки вновь завибрировали от сильного западного ветра. Общий подъём был с рассветом. На улице -21С. Туман пролетает мимо клочьями. То есть какая-то видимость, то нет. После завтрака укладываем рюкзаки, собираем палатки, но не тут-то было. За эти четыре дня между стенок, от ветра, набилось огромное количество мельчайших частичек снега, которые от нашего тепла превратились в лёд. Достать этот образовавшийся лёд было не возможно, так как всё кругом было плотно зашито. Кое как удалось сложить палатки, примяв их коленями. В таком виде в рюкзак они не помещались. Пришлось эти бесформенные пакеты приторачивать поверх рюкзаков под клапан и затяжные лямки. Это создавало при сильном ветре дополнительную парусность и неудобство, но других вариантов не было. Закончив сборы, выходим вниз, связавшись и вытянувшись в уже привычную длинную цепочку. Впереди те, кто хорошо знает обратную дорогу до «Приюта». Наша палатка-связка опять ближе к хвосту. Все закупорились до основания. Надели маски, сверху подшлемники и закрылись капюшонами пуховок и штормовок, плотно их застегнув. Ветер оказался сильнее наших «упаковок» и у некоторых участников всё же проникал через случайно оставленные щели в одежде. Ещё в лагере, перед выходом на Эльбрус свою маску я вшил в подшлемник, и это дало мне возможность следить только за очками, которые одевались поверх маски. Во время спуска несколько раз происходили остановки всей цепочки, так как в эти моменты видимость полностью отсутствовала. Впередиидущим необходимо было дождаться момента, когда сильный ветер слегка приподнимал завесу тумана, чтобы наметить направление дальнейшего спуска. Склоны Эльбруса довольно коварны во время такой погоды. Особенно на спуске очень легко попасть в район опасных трещин. Или ты раньше ушёл вправо, или ты проскочил поворот и ушёл немного дальше. Оба этих варианта часто заканчивались трагедией. Дорогу для всех на спуске к «Приюту» прокладывал Николай Гусак, старожил этих мест. До «Приюта» оставалось не много, но плотный туман не давал свободы действий впередиидущему, и он, садясь на склон, подавал команду всем стоять. Ветер был очень морозным и всепроникающим. Любая остановка, а она была не первой на этом спуске, начинала раздражать самых нетерпеливых и слегка заводила остальных. В нашей длинной цепочке стала создаваться напряжённая обстановка. Все сидели или стояли на склоне уже примерно пятнадцать минут. Застываем на этом сильном и морозном ветре. На некоторых такое ожидание подействовало удручающе. Наконец, ещё минут через пять послышалась команда – «Вижу «Приют», спускаемся дальше!». Больше остановок не было, но разрядка наступила только тогда. Когда все укрылись под сводами уже родного «дирижабля». Николай Афанасьевич Гусак оказался молодцом и не поддался на уговоры быстрее спускаться вниз, а сделал всё так, как ему подсказывал большой опыт хождения по склонам Эльбруса, и мы все пришли к «Приюту-II» живыми и здоровыми. Лёд из промёрзших палаток, на «Приюте» вытряхнуть не удалось. Пришлось в таком виде спускать их до лагеря. Вечером разбор похода на Эльбрус делать не стали, а отложили до прихода в альплагерь «Шхельда». С вечера приготовились к завтрашнему заключительному переходу, убрали помещения в которых здесь жили, и улеглись спать. Через два дня после спуска с Эльбруса мы были уже в Москве. В соответствии с планами, 17 марта 1959 года в 10-00 все участники экспедиции собрались в Спорткомитете. Ждали напутственной речи Зам. председателя Комитета и получения авиабилетов для полёта в Пекин. Ждать пришлось долго. Через два с половиной часа из кабинета руководства Комитета вышел руководитель Советской части экспедиции Кирилл Константинович Кузьмин и сообщил, что экспедиция по непредвиденным обстоятельствам отменяется. Причина отмены экспедиции не объявлялась. Через некоторое время мы узнали, что китайские войска вошли в Лхасу, столицу провинции Тибет, а духовный правитель Тибета Далай лама сбежал за границу. На этом и закончилась наша несостоявшаяся экспедиция на высшую точку планеты Земля и второе несостоявшееся совместное восхождение двух выдающихся альпинистов ХХ века,- Виталия Абалакова и Михаила Хергиани.
Продолжение следует.. |
