ДЕНИС УРУБКО (Алматы)

Дань детству.

Со стартером мне в этот раз повезло. Прямо скажу. Когда мой автомобиль Нива перестал заводиться от поворота ключа мне пришлось просить своего друга Симоне Моро, что приехал в гости из Италии, поработать на пользу дела. Для него подобная постановка вопроса, пожалуй, явилась лишь дополнительным штрихом к местному колориту. А я лишь сконфуженно улыбался, представляя, какой длинный путь проделала данная модель итальянского стартера, чтобы толкать мою машину по алматинским улицам.

Вот и в этот раз, выйдя из центрального отеля "Казахстан", что в центре Алматы, мы вновь оказались перед проблемой. Привычно поднатужившись, мой друг разогнал машину до приемлемой скорости, и я смог ее завести "с толкача". Впрыгнув на соседнее сиденье, он принялся с интересом разглядывать пролетавший мимо калейдоскоп городской жизни.
- Маленький юбка! - завопил он на одном из поворотов, указывая на длинноногую девчонку, вышагивавшую по тротуару. Скосив глаза вбок, я мельком отметил хороший вкус моего приятеля, но, говоря по совести, кричать так можно было бы часто - красивые девушки раскачивали бедрами по аллеям вдоль и поперек.

Это происходило в середине сентября, когда мы вдвоем весело проводили время в Алматы, городе культурном и приятном во всех отношениях. Находясь все лето в снегах горной системы Каракорум, штурмуя высочайшие вершины планеты, мы порядком устали, и хотелось чего-то теплого и мягкого. Может быть, теплого пива и мягких развлечений? Впрочем, изысков, конечно не было. Давний наш друг, руководитель Службы Спасения г.Алматы Ринат Хайбуллин обставил приезд Симоне с непринужденной простотой, с какой издавна принимают близкого и дорогого гостя. Впечатлений хватило на всех.

А я тянул итальянца на тренировки и в горы, где тоже был простор для деятельности. В пять часов утра я вытягивал его из гостиницы, и мы мчались куда-то в ночь. Поэтому неудивительно, что он великолепно выступил на соревнованиях спасотряда, и мы совершили быстрое восхождение на пик Амангельды (3999 м) по Северному ребру.

Среди некоторых этапных достижений в альпинизме есть одна программа, славящаяся своей географической широтой. Уже в течение нескольких десятилетий некоторые альпинисты стараются собрать в "один букет" семь высочайших вершин континентов. Для этого нужно покорить Эверест , Аконкагуа, Мак-Кинли, Килиманджаро, Эльбрус, Винсон и Джая. Все эти горы являются наиболее высокими в той части света или континенте, где находятся. Так, Эльбрус считается высочайшей точкой географической Европы. Симоне же принадлежал к той породе неуемных коллекционеров, что, совершенствуясь, стремятся воплотить мечту в жизнь. Сейчас ему нужно было взойти на Эльбрус, - пусть и по самому простому и безопасному маршруту. А я был вполне не прочь составить ему компанию. После высотных летних приключений требовалось как раз такое восхождение - несложное, без вымораживающей душу метели и выматывающей силы высоты. Чтобы почувствовать кайф от альпинизма, - как ощутил его нынешним летом Баглан Жунусов, человек добывший деньги для нашей каракорумской экспедиции. Отправив сборную команду в Пакистан, он с чистой совестью слетал с женой на Кавказ. Вместе они поднялись на высшую гору Европы, и уже потом Баглан делился впечатлениями об этой поездке с некоей мечтательностью во взоре. Это была чистой воды "география", а не спорт, чем я привык по большей части заниматься, и кратковременная смена деятельности могла пойти только на пользу.

Мне выпало подготовить организационную сторону мероприятия. Списавшись с Кириллом, одним из ведущих сайта Mоунтайн.ру, я получил от него множество разнообразных и подробнейших рекомендаций по ходу восхождения и кучу необходимых контактов в Приэльбрусье. Именно по ним мы и действовали в дальнейшем.

Симоне выступил Генеральным спонсором экспедиции. И смета, я доложу вам, в итоге выкатилась немаленькая. Вообще, с его широким подходом к жизни можно было бы потратить и гораздо большую денежную сумму, и только мое стойкое "Совковое" желание экономить на всем чем можно, не давало ему развернуться в полную силу.

Двадцать третьего сентября мы вдвоем отправились в очередное приключение на Центральный Кавказ. На рассвете я еще успел позвонить своей матери, у которой был День Рождения, и поздравил с праздником, заодно доложившись, что отправляюсь на Кавказ. Мама философски отнеслась к очередному моему финту, как умела лишь она. Помню, как-то весной я так же позвонил ей домой, и сказал, что послезавтра женюсь, - тогда я очень остро ощутил всю глубину и силу материнской любви. Она лишь вздохнула, и сказала, что мне виднее, и что она очень рада за своего непутевого сына.

С утра погода была премерзкой, и под моросившим дождем мы прибыли в аэропорт. По пути Симоне в красках поведал мне о том, что происходило с ним прошедшей ночью.
- Три- Нет, четыре проститутки! Они меня атаковали в фойе отеля-
- Симпатичные хоть? - меланхолично поинтересовался я.
- Страшные, - передернулся Симоне, - а повадки у них и того хуже. Но я отбился-
Тут уж мне стало интересно.
- Вау, Симоне! И у них ничего не вышло?
- Нет! - гордо отрезал мой друг. - С поля боя я отступил без потерь- Точнее, сбежал.

Самолет был старенький, неспешный трудяга Ан-24 с двумя моторами, зато летел он с посадкой в Байконуре. Узнав об этом Симоне аж подпрыгнул от радости. В Италии, как и вообще за границей, название это было известно, и тот факт, что он побывает - хоть и мимолетно - в центре комического освоения очень его приободрил. Про самолет я ему сказал лишь, что раз это "рашн машин", то летает она превосходно. По опыту общения с нашими вертолетами Симоне твердо знал, что "рашн машин" не подведет.

До Минеральных Вод мы добирались крюком через Байконур и Актау. Когда под крылом показались зеленые поля и перелески Северного Кавказа, я поневоле почувствовал ностальгию, - здесь я родился и вырос, здесь прошло мое детство. По этим балкам и лакколитам я шастал в юности. Именно Эльбрус был для меня неким недостижимым идолом, когда в ясные дни я смотрел на гряду гор, вздымавшуюся на юге, где-то в невообразимой дали. Поэтому сердце сладко заныло от нахлынувших воспоминаний.

Впрочем, ностальгия захватила меня еще сильнее, когда пришлось всучить взятку кругломордому менту на выходе с территории аэропорта. Пожалуй, только в наших "совковых" странах иностранец, получив визу в паспорт, не может свободно передвигаться по территории туда, куда ведут его ноги. Напрягшийся водитель машины, Эдик, шепотом уговаривал меня не связываться, а сразу отдать им долларов 50. Менты совали мне в нос какие-то пункты в своде законов, пытались запугать миграционной полицией, хотя та нас уже проверила, и бубнили что-то типа "дайте, сколько не жалко". Проспорив с ними более получаса, я наконец-таки выдрал назад паспорт Симоне, и бросил им 200 рублей - пусть подавятся.

Уже ночью в полной темноте мы прибыли в поселок Терскол. Дорога на легковой автомашине заняла у нас часа четыре, и городок встретил нас настороженно. Вокруг домика, куда мы поселились, высились красивые ели, над их верхушками плыли звезды, и царила глухая тишь. Устало юркнув в отведенную для нас комнату мы с моим другом отхлебнули по глотку пепси-колы и растянулись на кроватях.

Зато утро встретило нас яркими каскадоми света, звуков, красок и свежести. Оказалось, что домик наш располагался в уютном лесу, и вокруг так же высились различного рода строения - от хозяйственных до жилых. По совету Кирилла я сходил в офис МЧС России, где зарегистрировал выход. Нашу "группу" со всей серьезностью и скрупулезностью внесли в журнал регистрации, записали даже мой домашний алматинский адрес. Ну и пожелали успеха, само собой. В продовольственном магазине Симоне и я закупили продукты у насупленной молодой продавщицы. Выйдя с пакетом на улицу, Симоне удивленно пожал плечами и молвил:
- Ей тяжело улыбаться? Это не сложно- Может, стоит ее научить?!
- Оставь, - скептически бросил я, - Это все особенности нашего менталитета. Чем хуже ты относишься к человеку, тем больше он к тебе тянется. И наоборот-

Может быть, это было только наше впечатление, но поселок Терскол имел вид несколько запущенный и угнетенный. Или это была "усталость" после бурно проведенного летнего сезона, когда здесь сновали тысячи приезжих? Как метко заметил Симоне, на лицах людей не было видно радости от самого жизненного процесса. Словно все тянули ненужную лямку, стараясь дожить до некоего отдаленного времени. По улице трое мужиков куда-то вели на растянутых веревках упиравшуюся корову. Та брыкалась и рвала из стороны в сторону так, что позавидовал бы и севильский бык.

Сама долина Терскола напоминала что-то из Швейцарских зарисовок, что выражалось в близко нависших вершинах, и видневшихся по склонам ледниках. Их языки, казалось, свешивались прямо в лесную зону. До Азау нас довез хозяин домика, и на кантно-маятниковой дороге мы быстро доехали до высоты 3500 метров, где находилась известная станция "Мир". Вместе с нами поднялась в кабинке группа экскурсантов, и весело принялась играть в снежки на смотровой площадке. Здесь еще лежал выпавший недавно снег. Или это уже наступала зима?

По иронии судьбы канатно-кресельная дорога не работала, и дальше мы тронулись пешком. Рюкзаки были у нас не самого слабого веса, но шлось бодро. Панорама вокруг уже раздалась вширь, не сжатая близкими горами, и явила нам множество отдаленных вершин - Дыхтау, Шхара, Ушба- Их имена сплетались с духом легенд, что веяли над этим краем. Мир раздвинул границы, и было приятно находиться среди чистого простора под голубым небесным куполом, чувствуя тепло близкого солнца. Над нами с лихим карканьем ворона гналась за орлом, в два раза крупнее размерами. Что уж они там не поделили, осталось загадкой, но иерархия здешнего животного мира нас слегка поразила.

К вечеру мы прибыли на Приют Одиннадцати. По предварительному соглашению Симоне и я решили не упираться через силу, а идти "куда кривая вывезет". В самом деле, история восхождений на Эльбрус не всегда была полна побед. Знавали здесь и куда более тяжелые времена. У входа на канатку в Азау я видел объявление о розыске поляка, пропавшего на склонах нынешним летом. Наша задача состояла в том, чтобы "стопроцентно" добиться успеха. Поэтому с собой мы несли кое-что из снаряжения и одежды на случай экстремальных условий восхождения.

Высота здесь была уже 4200 метров. Однако, мы чувствовали себя превосходно. Под вечер снизу подбежала группа инструкторов турлагерей района, совершавших "эльбрусиаду" под занавес сезона. Зураб и Сергей Алексеевич, попив чаю, рассказали, что вышли прогуляться для акклиматизации, а ночевать будут ниже, на "бочках", как называют домики цилиндрической формы у конца канатки. Кроме того, упомянули, что утром они поедут наверх на ратраке до скал Пастухова, и могли бы подобрать нас. С сим приятным ощущением альпинистского братства мы с Симоне уснули в домике метеослужбы. Соседнюю комнату заняла группа ростовчан с какими-то греками, и всю ночь из-за стены просачивалась гарь их печки, дымившей мимо трубы внутрь дома.Выход назначили на 4.30 утра.

Познания в области русского языка ограничивались у Симоне общением с альпинистами вроде Букрева и меня, да четырьмя уроками, данными русской эмигранткой в Италии. В течение первых трех занятий Симоне не мог отвести от нее глаз, и во время четвертого урока она познакомила его со своим мужем и сыном. На пятое занятие Симоне не явился-
Короче, наверное, поэтому мой друг был необычайно скуп на русские слова, когда ревущий двигателем ратрак сверкая иллюминацией пронесся в ночи мимо даже не притормозив. Впрочем, итальянских я тоже от него услышал не много. Мы с самого начала не рассчитывали на халяву. Это было уже около получаса пути выше приюта Одиннадцати. Темнота была колючей от лучей мерцавших в вышине звезд, воздух неспешно перекатывался над Эльбрусом, рождая холодный ветерок, впрочем, не сильный. Мороз был, так, на прикидку, градусов около 20 ниже ноля.

Под скалами Пастухова на высоте 4800 метров мы надели кошки, ибо склон здесь был выдутый и вымороженный. Кое-где в луче фонарика линзами поблескивали пятна голимого льда. И мы, скрежеща железом, лихо обогнали команду инструкторов альпинизма. Их было человек пятнадцать.

На востоке заалел рассвет. Его узкая багровая полоса разливалась над горизонтом подобно крови. Чернота ночи постепенно таяла. Вооружившись видеокамерой и фотоаппаратом я заставил себя поработать для архива - стылыми пальцами кое-как навел на Симоне, и запечатлел его на фоне восхода. Картинка была потрясающая.

Между куполами двуглавой вершины Эльбруса мы проскочили мимо двоих иностранцев, печально карабкавшихся вверх. Симоне чувствовал себя превосходно, я тоже. Когда мы оказались в лучах солнца, то сразу же согрелись, и дальнейший путь превратился прямо-таки в счастливую прогулку. В летнее время по этой дороге прошло не менее полутора тысяч человек, и тропа в снегу была утоптана. Погода была великолепная - во все стороны простирался мир без границ. Горы Кавказа словно крепостная стена резали синеву глубокого неба. У северного подножия хребта низко над равнинами стлалась пелена облаков, одеялом кутавшая район Минеральных Вод. В сторону Грузии было ясно. И где-то на горизонте угадывались марева морей - на восто-ке Каспийского, на западе Черного.

За крутым взлетом оказался пологий склон к вершинной башне. И в лучах свежего солнца в 8.05 мы выбрались к вершинному туру. Первым делом я постарался определить в каком направлении находился мой город Невинномысск. Все тонуло в дымке, стлавшейся над кубанскими степями. Где-то там тридцать лет назад я родился. И увидел горы-

С верхней точки Европы мы фотографировались и занимались видеосъемкой. Довольная физиономия Симоне была полна шарма, и обаятельная улыбка в шестьдесят четыре зуба лучилась победой. Скоро она наверняка появится в лучших европейских журналах - его альпинизм привлекал красотой и легкостью. Со спутникового телефона Турайя мы сделали несколько звонков. Я даже поговорил со своей женой Викторией в Алматы. Вообще, было весело, и хотелось прочувствовать это счастье каждой клеточкой своего тела.

- Симоне, передавай большущий привет Барбаре! - крикнул я, когда он разговаривал со своей подругой. - В следующий раз ты сюда с ней приезжай.

Да уж, гора, что называется, нас ждала. И сразу пустила, хотя, конечно, кажущаяся сравнительная простота, с которой мы оказались на высоте 5642 метра была заработана тяжелыми тренировками и акклиматизацией, что сохранилась после летней экспедиции на восьмитысячники.

Спуск вниз происходил вообще словно в кино, запущенном в обратную сторону. Не было ни разочарования, ни острого счастья. Моею душой владело просто довольство от хорошо и безопасно выполненной работы. Радость от чувства непринужденности достигнутой победы. Там, где люди порой тратят по неделе, нам хватило суток. И очень здорово, что мы были вдвоем с испытанным товарищем.

Уже в Азау, куда мы спустились к обеду, попивая кофе за столиками на площадке у фуникулера, я заметил:
- Слышишь, Симоне- что-то мы поторопились.
- Что поторопились? - спросил он.
- Слишком уж быстро все прошло, - вальяжно растягивая слова, процедил я, и фыркнул: - Куда это годится - за сутки сходили.
- Ага, - согласно кивнул тот. - Даже вспомнить нечего.
- Ха! Да разговор не об этом. Я же планировал дней пять-шесть, а теперь, - я неопределенно покрутил пальцами в воздухе, - куда все это время девать?! Обратные билеты у нас нескоро.
- Но зато они через Москву. Нам надо было кучу дел в столице решить? Надо. Вот теперь и займемся.

С нами за столом сидели четверо чехов, и сетовали, что теперь им тоже придется торчать здесь лишнее время. На что я посоветовал им постараться поменять билеты в Минеральных Водах, ибо на Москву в день планировалось по три рейса. Они заинтересовались, и отбыли в свою гостиницу.

Хозяин домика в Терсколе, где мы ночевали, оказался не готов к тому, чтобы увидеть нас так скоро. А водитель машины, что должен был отвезти нас обратно в Минводы, вообще поставил ее на ремонт, ожидая лишь через несколько дней.
- И вы не хотите посмотреть Чегет? - удивленно вопрошал он. - Нарзаны?
Мужик в МЧС, что регистрировал наш выход, при моем появлении лишь разочарованно хмыкнул. Разворачивая журнал, он искоса посмотрел на меня и спросил:
- Вернулись? А погода-то ничего, вроде-
- Да и наверху ничего, - с улыбкой пожал я плечами. - Мы уже сходили.
- Как сходили? На вершину?
- Конечно. Чего там задницу морозить!
Контрольный срок был снят.

Под вечер, когда делать совсем стало нечего, вспомнив наставления Кирилла, я повел Симоне на почту. Где-то там должен был быть доступ к инернету, компьютеры. Однако внутри оказалось пусто, и дверь под вывеской "ИНТЕРНЕТ" была закрыта. Пошарахавшись по пустому коридору, мы вышли на улицу, и я спросил проходившую мимо женщину, где здесь интернет. На что она ответила, что мы прибыли правильно.
- Только сейчас он закрыт, - добавила она на ходу.
- Перерыв? А во сколько откроется?
- Откроется- - просто ответил женщина, - зимой откроется, сынок.
Очевидно, как клиенты мы не тянули на сервисное обслуживание глобальной сетью коммуникации. Зима предполагалась нескоро, и побродив по поселку мы вернулись в комнату. Там хоть был телевизор.

Зато утром мы отправились на автомобиле в долину. Теперь водитель был другой, с именем Альберт. Проезжая по какому-то поселку он рассказал историю, что здесь живет старик, которого уже три раза пытались похоронить. Сначала по мусульмански, - на другой день после смерти без гроба. Когда начали засыпать в могиле, и земля попала ему на голову, он восстал на ноги, и обругал всех собравшихся. Затем он умер вдругорядь, и для верности подождали еще пару дней. На сей раз он очнулся на улице, когда под общие сочувствия несли к кладбищу, и опять устроил переполох. Нынче, говорят, он живет и здравствует.

В аэропорту Минвод оказалось, что все лишние места уже захвачены чехами, которых мы вчера видели в Азау. Они сидели сейчас в представительстве Аэрофлота в городе, успев туда на полчаса раньше, чем мы в кассы аэропорта. Я прямо-таки оторопел. Однако, потом оказалось, что в этот день компьютерная сеть не работает, а представитель Аэрофлота уже выехал в аэропорт. И когда прибыла эта симпатичная женщина я первым поменял билеты на сегодняшний рейс. А примчавшиеся полчаса спустя чехи грустно доставали кошельки, доплачивая за бизнес-класс. Хоть мне и было их немного жаль, но пользоваться советами за чужой счет - нехорошо.

Прорвавшись через нового взяточника в полиции аэропорта мы облегченно покинули кавказскую глубинку. Хорошего помаленьку. Потом была Москва. И были друзья, с которыми мы отдыхали и решали кучу дел. Гуляли по столичным площадям и скверам. А потом наступал вечер, и мы по приглашению известного романтика и искателя приключений Алдаса мчались в Латинский бар танцевать до утра, либо в бар ¦317 пить пиво.

Вот такой кайф от альпинизма - два дня восхождения и пять дней московской тусовки. Алдас с женой Надей проявили редкостное радушие, и этот визит в первопрестольную не оставил столь гнетущего впечатления, как было раньше. И переполненные метрополитены, и смог, и пробки на дорогах - все это пронеслось как-то легче. Да и погода была какая-то легкая, зовущая к прекрасному-

К слову, можно добавить, что НИКАКИХ проблем при отправлении в аэропорту Шереметьево-1 мы не ис-пытали. Симоне в вину не инкриминировали ничего из тех тяжких нарушений административного кодекса РФ, что находили в его действиях минводские полицейские. Хотя контроль в Москве, наверняка уж, был не менее тщательным.

Кавказ, Кавказ-С вершины гор твоих можно зреть в две части света. Ты разделяешь Азию, куда всегда стремились мечты поэтов, и Европу, где так стоек свет красоты. Кавказ- Ты, словно нож, лежишь в рукопожатии мира, и горе тому, кто, затаив зло, стремится обладать твоими богатствами- Пришедший на Кавказ человек должен стараться объединить в душе мудрость Омара Хайяма и отвагу Жанны д'Арк. Кто дерзнет обладать такой силой? Кому по плечу познать все таинства твоих сверкающих чертогов? Кавказ- Только не я. Мне не далось видение всех истин, что привнесли сюда люди великие и смелые, первыми шедшие на штурм твоих вершин в забытые годы. Но из глубины твоих тайников прекрасного я почерпнул готовность быть самим собой, и следовать своим целям в жизни.

Вот так я побывал на Эльбрусе, вершине гор, у которых я некогда родился.
А теперь с высоты гор через тридцать лет увидел родину.

06.10.2003 Денис Урубко

Central Sport Club of Kazakhstan Army,
CAMP, SALICE, La'Sportiva
www.russianclimb.com