Денис Урубко (Алматы)
Гой-Сай.
 В восемь часов вечера мы отправлялись с берегов реки Или в город по домам. Первый день соревнований по Перильной технике завершился. На западе догорал закат, его слабые отсветы ложились по скалам и холмам. Все вокруг было полно успокоения и ожидания романтической чуши. Народ начинал собираться вокруг костров, забренчали гитары, полилась по рюмахам водка. Это была пора надежды, чудес и любви, время, когда зима с ее холодами канула в бесполезное прошлое. Все расцветало, и готовилось к жизни. Но только не мы.
-----------------------------------------
- Гой-Сай, - засмеялся я. - Словно клич самураев на рассвете. Перед тем, как сэппуку мострячить...
Мы пронеслись по темным улицам верхней части города, ушли на Ташкентскую. Впереди лежали двести пятьдесят километров ночной трассы в Бишкек. Главным было не сомкнуть усталые веки по дороге в стольный град Киргизии. Я прихлебывал из термоса крепкий кофе, и пялился в пролетавшую мимо лобового стекла автомобиля пустоту. Уже в предрассветных сумерках, когда в зеркалах заднего вида на востоке обозначилось небо, неподалеку от границы я увидел грустную картину. На обочине капотом в дерево торчала легковая машина. Рядом суетились люди, светились мигалки ГАИ и Скорой помощи. Один из нас не доехал.
- Гой-Сай, - пробормотал я, покосившись на безмятежного Бориса. Он вольготно развалился на переднем пассажирском сиденье, не напрягаясь по поводу окружавшего мира. Спал. - Эх, завидовать можно.
Горный район Ала-Арча с крутыми скальными стенами освоен альпинистами давно. Только-только, видать, начал зарождаться сам технический альпинизм. Как вид. Именно здесь можно наблюдать красивейший маршрут Льва Мышляева на пик Свободной Кореи - пятерку "б". Таких пятерок еще поискать надо! Я не рискну лезть. Слишком уж круто ходили в те времена Кудерин, Студенин, Мышляев, Коршунов иже с ними. Рядом с мышляевким маршрутом по стене проложены несколько "шестерок", но они, в принципе, не сильно перевешивают. Скорее, это дань тому времени, когда градации выше, чем 5б в советском альпинизме не существовало.
--------------------------------
Пограничный контроль между Казахстаном и Киргизстаном в середине ночи ограничился фиксацией факта нашего проезда и сличением в меру заспанных физиономий с фотографиями в паспортах. Рассветный Бишкек оживал медленно. В предыдущий день всеми отмечался народный праздник Наурыз, когда наступала весна, Новый Год. Это был день весеннего равноденствия. Ну, естественно, народ веселился вовсю. Воспоминания, воспоминания... неделю назад в мире еще была зима.
С этим отъездом в Ала-Арчу снова все получилось наперекосяк. Все пошло незапланированно. Светка, катаясь на велосипеде по степи возле скал, загремела на ровном - практически - месте, и разодрала себе всю спину. Так, что потом всю неделю истекала кровью. Не могло быть и мысли, чтобы взвалить на такие хрупкие изувеченные плечи тяжелый рюкзак. "Нет, ну чего людям не хватает!? - в который уже раз пронеслась в голове надоедливая мысль. - Адреналина в альпинизме мало, что ли?!" Вспомнился и Гена, когда катаясь на горных лыжах прошлой весной, он умудрился сломать ногу, и вылететь из подготовки к гималайской экспедиции.
------------------------------------------
Лет пятнадцать назад, помню, одетый в брезентуху, я поднимался на стоянку Рацека. Романтичную натуру не могли убить защитные цвета, а личность не терялась под однообразностью. Дело в том, что помимо одежды на моих плечах демократично и монументально покоился брезентовый рюкзак. А в рюкзаке, лихо выделяя меня из коллектива, непринужденно торчал вентилем в небо пятидесятилитровый газовый баллон. Зачем и кому он был нужен, я так и не смог понять. Как не мог понять сути мероприятия, задач восхождений по маршрутам третьей-четвертой категории сложности. Слишком романтичен и молод я был в те годы. Пятнадцать лет спустя ситуация изменилась к лучшему. Что ярко демонстрировало прогресс как в моем развитии, так и в расцвете самого альпинизма.
Ярко одетый в Сиверу, с легким рюкзачком, полный предвкушения о сложном интересном восхождении, понимая суть всего - вот, что составляло меня весной 2008 года. Это был только морок, но мир, казалось, обрел в тот день дополнительную ось вращения, и крутился вокруг меня. Я был его центром. Тренированный, наглый, смелый: а главное - до жути скромный.
- Если бы Леха не отправился на день раньше, я бы никуда не поехал, - поделился я с Брисом меркантильными соображениями. - Сдохнуть можно, если так мало спать.
- Да уж, - согласился мой друг. - Я-то еще меньше спал:
- А вообще, надо было с Потоцким договориться, пусть подождал бы.
- Неудобно как-то, - пожал плечами Борис. - Та группа его "кинула"; неправильно. Ну, представь, как бы мы некрасиво выглядели.
----------------------------------
Крутой подъем к стоянке Рацека делится на четыре условных отрезка. Три моренных взлета по правому (орографически) борту долины тянут из человека все жилы. Вроде бы - вот он, край неба, синева. Но время уходит, а ты словно на одном месте. Передвигаешь ноги, а пик Бокс свысока надменно взирает на копошашуюся у подножия букашку, коей ты в данный момент и видишься. Мокрый от пота, усталый. И поэтому последний кусок пути, ровный распадок между мореной и осыпным склоном воспринимается наградой за доставшиеся мучения. Каменный же двухэтажный дом, чудом занесенный сюда из великого прошлого советского альпинизма, вообще предстает в глазах усталого путника райским уголком. Землей обетованной, где постигаются покой и вера.
Нам с Борисом предстояло работать дальше. Поинтересовавшись у работавшего здесь с клиентами Саши Агафонова, где наш друг Леха, мы поняли, что порой фанатизм человеческий превосходит все границы:
- Он с утра ушел на Коронские ночевки. Ждет друзей алматинцев, - пытался подбодрить нас Александр. Очевидно, сообразив, что предстоящий путь наверх Бориса и меня не сильно вдохновляет, он поспешил сменить тему: - А у меня здесь чай как раз: Заходите, угощайтесь.
- Хороший человек всегда вовремя приходит, - счастливо улыбнулся Боря. - Это я не о тебе, Ден.
------------------------------
Наш с Борей подвиг остался неотмеченным.
- Поступило иное предложение, - хмыкнул я. - В свете нашей с Борисом чрезмерной спортивности решено не гнать усталые организмы. Останемся здесь.
- Что так?
- От бессонницы и усталости аж потряхивает. Лучше отоспимся, отдохнем нормально. А завтра пораньше выйдем.
- Газ есть? - поинтересовался Боря.
- Хватит наверное, - скептически глядя на нас, сказал Лешка. - Если только вам подойдут скромные условия.
Вечером на ущелье навалилась облачность. Через гребни Теке-Тора с запада наползала курмяная пелена, и начинала сыпать снегом. Сквозь домик на морене проносился ветерок, порывами встряхивая его так, что начинал чудиться поезд. В котором наше трио по воле судьбы отправлялось домой. От этого становилось печально.
* * *
Утренний будильник, и слова Бориса о том, что снаружи все припорошено свежим снегом поставили окончательный жирный крест на нашем оптимизме. Мы зло и угрюмо раскидывали по столу продукты к завтраку. И только Лешке все было нипочем. Наверное, после недельного ожидания здесь предыдущего шанса на восхождение, он выработал в себе стойкий иммунитет к таким мелочам.
---------------------------------------
- Сегодня сходим на полку. Сдернем с "шестерки" все барахло, вернемся сюда, - балагурил Леха. - Газа теперь много будет... сколько там в заброске?
- Шесть баллонов, - ответил Боря.
- Во-во. Напьемся, наедимся, отоспимся... А завтра с утречка с Коронских ночевок выйдем. Как на Барбера ходили - в три часа ночи. Хотите анекдот расскажу в тему?
- Семь веревок по косой? Только там сложно, или выше есть?
- Да не грузитесь вы так сильно. Проскочим. Анекдот слушайте. Короче, встречаются два боксера, тяжеловес и легкий...
После таких размышлений, пока готовились к выходу, мною стало овладевать упрямство. Такая спортивная злость - рубануть шашкой вопреки всему. Назло судьбе, назло погоде, назло миру... И пусть черт подождет со своими каверзами. А вдруг? Вдруг в последний момент фортуна улыбнется. Теплом и надеждой:
- А легковес ему в ответ, типа: тоже прихожу, жена с любовником - продолжал Алекс. - Я его из кровати вытаскиваю. Ну, само собой - пару прямых в челюсть, серию в корпус, потом коронный апперкот, снова в голову с правой, и в печень короткий. Чувствую - веду по очкам!
Боря грустно улыбнулся.
- Ледобуры возьмем? Можно веревки под маршрут подтащить.
- Значит, сделаем так, - внезапно вырвалось у меня. - Снаряжение берем с собой. Всё.
Две пары глаз изумленно воззрились на меня. Никогда не забуду их выражения. Такое бывает у людей, столкнувшимися с чужим умопомешательством. Или с бешенной собакой.
- Что значит "всё"?
- Все, что планировали для стенного восхождения, - я снова уклонился от их взглядов. - Железо, закладухи, френды, верье, продукты... подойдем.
- Зачем?
- Подойдем - посмотрим. Если не получится - оставим заброску.
- Зачем?! - повысил голос Боря.
- Ладно-ладно, - вмешался Алекс, нарочито приглушая голос, - правильно, Борь. Всегда есть последний шанс. Просто, он еще верит.
- Да, - обреченно протянул Борис. - Эт-то он может!
-------------------------------------------------
Оставив Алексея располагаться на ночевку, и готовить еду, мы отчаянно ринулись вверх. По веревке, которую со Светой в снегопад неделю назад оставили здесь, я выбрался двадцать метров к началу крутого внутреннего угла. И замер... Потому что лезть дальше не представлялось возможным. Зацепы полностью скрывались снегом, руки моментально коченели. Ногам тоже доставалось нехило, - все плыло по скале, туфли не чувствовали опор, проскальзывали. И порывами налетал зимний ветерок. Хорошо, хоть солнце светило. Но его тепла было недостаточно, мне становилось все холоднее. Раз пять попытавшись оторваться от маленькой полки, на которой торчал подобно ледяному канделябру, я вынужден был возвращаться.
- Ч-черт! Ч-черт! - размахивая задубевшими руками, орал я от боли. О ногах вообще не приходилось говорить. Только забыть на время, и надеяться, что при отогревании пальцы не почернеют, а все обойдется лишь лоскутами кожи.
Так прошел час. Солнце продолжало карабкаться по небосклону все выше. И вскоре я уже смог достаточно внятно воспринимать окружающее. Снизу выдвигали различные предложения Борис с Алексеем, советуя, поддерживая. Однако, все это не имело значения, потому что я был предоставлен сам себе. Главным в тот момент было начать лезть, разобраться со своими болевыми и психологическими ощущениями. Любым способом. А потом тело, согретое движением и адреналином, наверняка проявит свою агрессивность.
И я решился. В очередной раз отмахав скрюченные пальцы, прогрев их за пазухой, я взялся руками в щели. Ногу поставил на крохотный зацеп - весь во льду. Если накатить на него, то может получиться перехват выше... Так. Есть! Вторую ногу ставить некуда, но это неважно, просто повиснем на руках, перекинем правую еще на двадцать сантиметров выше... На заснеженный мизер...
Получилось прошкрябаться около двух метров. И кровь пряным жарким потоком хлынула в капилляры. Я взвыл. К тому времени на скале начали образовываться потеки. Снег уступал теплу солнца. Кое-где скалы оттаивали прямо на глазах, и взору стали открываться сухие зацепы.
- Гой-Сай! - сквозь слезы боли орал я. И продолжал метр за метром уродоваться по нависающему внутреннему углу. Что-то должно было сломаться, не выдержать, уступить. Либо стена Пятой башни Короны, либо я. Но в мои планы этот излом не входил, я уже давно был перебит и перекорежен внутри. Душа зачерствела от постоянных жизненных ударов. И поэтому путь был однозначен - вперед.
Борька, заскучавший, было, на точке страховки, оживился. Когда я доложил, что перила готовы, он пулей взлетел ко мне.
- Ты в норме, Ден? - наклонился он к моим ногам.
-----------------------------------------------
Начало маршрута представляло из себя внутренний угол около восьмидесяти метров длиной. Затем через нависание я плавно "выкатился" из него влево. Широкий шаг позволил глянуть под ноги, туда, где сотней метров ниже начинался ледник. Он весь был залит жарким светом солнца, отражал блики подобно озерной глади. Казалось, я висел в пустоте над бескрайней водной равниной. "Прыгнуть туда, что ли?" - мелькнула в голове озорная мысль. Мальчишеская лихость подобно ветру металась в глазах. На таком адреналине каждый из нас становится моложе, чище душой. Словно человек возвращается к истокам своего исторического бытия.
- Боря, внимательней, - предупредил я. И засмеялся. Бояться нужно было не срыва. Опасаться нужно было собственной наглости. Эх! Дер-ржите меня семеро!!! - Гой-Сай, Боря?
- Гой-Сай, - отвечал он. - работай смело!
У начала третьей веревки нас догнал Алексей. Не в силах со стороны наблюдать весь кайф, которому мы предавались, он принес немного продуктов и воды. Я слегка перекусил, отхлебнул пару глотков. На большее не было сил и желания. Казалось, энергия расщеплялась на атомарном уровне.
После этого стена начала уводить в сторону. Из широкой чашки, куда мы с Борисом залезли, правее поднимались вертикальная гладь, кое-где расчлененная полками и углами. Слишком сложно. Но слева стена вообще задиралась развальными отщепами, норовившими сложиться в ансамбль карнизов и потолков. Туда пути не было. Значит, оставался правый вариант.
--------------------------------------
- На каждой веревке встречались нависания по два-три метра... Знаешь, там и выше можно проблем хапнуть. Тем более, с запада какие-то тучи летят. Если погода испортится, то сильно не налазаешь... Можем встрять.
- Давайте я полезу, - вызвался Алексей. - Как у вас ходят? Лидера будем менять?
Мы с Борисом переглянулись. Поняли друг друга. Я постарался облечь мысль в спокойную форму.
- У нас в команде традиция, Леха. Если человек хочет работать впереди, то флаг ему в руки. Пройти первым весь маршрут снизу доверху... это же полное ощущение, драйв. Только если у лидера есть желание поменяться, либо он устал, тогда меняем. Но я хочу закончить эту стену. Слишком сильно о ней мечтал.
- Понятно, без вопросов, - улыбнулся Алекс. - Согласен полностью. Тогда лезем по той же схеме.
- Но надо отрываться от полки, - задумчиво процедил я между глотками чая. - Завтра будем пытаться перескочить вершину.
- Тогда надо по продуктам и газу решить, - подвел итог Борис.
Вечерние краски разливались по Медвежьему углу кровавыми полосами. Ледник весь был подобен морю крови. Его рябая поверхность, казалось, мерцала - то играли тени, вытягиваясь вдоль лучей закатного светила. Это была тяжелая мутная пелена, а не та светившаяся субстанция, которую я наблюдал днем - без глубины, без края. Стоявшие напротив вершины багровели на фоне быстро набиравшего темноту неба. Оно сгущалось, мглою наваливалось на район Ала-Арчи с востока. А с запада навстречу наползали хмурые облака. Словно две челюсти смыкались над миром. Быстро темнело.
---------------------------------------
Утренний выход мы начали с того, что упаковали все ненужное снаряжение под камни. В памяти еще свежи были моменты, когда у киргизской команды штормом разметало лагерь. И я ловил всю их экипировку - палатку, спальные мешки, кариматы - аж до подножия пика Свободной Кореи. Серега Селиверстов после этого жутко разобиделся на судьбу.
Алексей вдруг вспомнил об одном очень важном обстоятельстве:
- С Днем Рождения, Борис!
- А! - встрепенулся я. - Точно, брателло, у тебя же сегодня именины.
- Спасибо, ребята, - улыбнулся наш друг. - Вот уж не знаешь, когда и где окажешься.
- Ха! Что с подарками делать будем? Что подарить? Я прямо не знаю...
- Забей! - ухмыльнулся Борис.
- Точно, - мне стало смешно от этого привычного ответа. - А я-то думал...
Вот так у Бори начался очередной год жизни. На скальной полке маршрута - его первой "шестерки А". В богом и людьми забытом месте.
арахла было слишком много, чтобы его куда-то тащить. Потому что вначале мы рассчитывали работать на стене вчетвером. Но Гена со Светланой не смогли отправиться с нами на этот выход - снаряжения и газа стало слишком много.
Погода в это утро была неважнецкая. Очевидно, небеса решили, что баловства хватит. Они так с попустительством отнеслись к нашему решению лезть на стену. И вчерашнее упоение солнцем явно оценивалось как перебор в нашу пользу. Поэтому сегодняшние тучи и холод можно было считать разумной платой.
Когда я лез по перилам, то дух захватывало от глубины под ногами. Вертикали скал неприятно холодили душу, и я полз на двух жюмарах подобно паучку. Грандиозные масштабы, среди которых терялось всякое представление о том, что "Человек - это звучит гордо", навевали мысли о бренности всего сущего. Кто я? Могу ли я? Хочу ли я? А! Магнолия. Динамические веревки мягко растягивались, пружинили под весом тела. Порой я не мог представить, как вчера умудрился здесь пролезть...
-----------------------------------
Сначала была книжка внутреннего угла. С хорошими зацепами. Здесь я довольно ловко проскочил до великолепного шлямбурного крюка. Новенького - подобно капле ртути он поблескивал на этом темном граните. Кто уж оставил этот Спит, пусть останется в тайне. Но благодарность он от меня заслужил в полной мере. С такой надежной страховкой можно было ничего не опасаться, и смело лезть вверх. Однако, пришлось сдержать порыв. Зацепы дальше становились мелковаты для подобной погоды. Руки сильно мерзли, да и ногам было неуютно. Не чувствовались мелочи рельефа. Будь температура воздуха на десяток градусов выше... Да ладно тебе, эстет! Хорошо хоть снег не валит. И ветерок только изредка... Можно работать на ИТО.
Наши с Борисом диалоги ограничивались короткими командами.
- Крюк! - кричу я в бездну под собой, прощелкнув веревку в очередную точку.
- Понял, - доносится из-за перегиба невнятный ответ.
- Выбери, закрепи, - на большее не должно хватать воображения. Главное, чтобы было понятно тому, кто страхует. А это лишь стандартный набор фраз, отработанный на восхождениях.
- Готово, - отвечает Борис издалека.
-----------------------------------
Эти сорок метров вывели меня к началу широкого "лоткообразного" кулуара. Здесь, забив пару скальных крючьев, сведя их с френдой, довольный своей работой, я организовал станцию перил, и принялся поджидать друзей.
Все! Стена завершилась. Это был край скальных отвесов. Они уходили далеко вниз, падали в бездну. Туда направлялась и непрочная на первый взгляд линия веревки. Туго скрученные капроновые жилы стонали под нагрузкой, пели - едва слышно, на грани восприятия. Где-то там с невероятным рюкзаком сейчас поднимался Боря, работал с полной отдачей. Когда он показался из-за перегиба ниже меня метрах в десяти, я попросил его оставить скальный крюк на повороте перил. Чтобы сильно не выбрасывало на нависания.
- Снова Леха ругаться будет, - улыбнулся Боря.
- Что так?
- Да устал он уже на маятниках. Все время маршрут в стороны уводит. Сначала в одну, теперь в другую... Вот и кидает его.
- Эти ала-арчинские выкормыши еще нас поучат, - отмахнулся я. - Они на своих скальных маршрутах собаку съели. Смогут что угодно...
- Они? Да, они такие... - Борис прыгнул в сторону, ушел ногами по наклонной плите. - Нормально! Ничего проблематичного.
- Пуховку накину, - сказал мой друг, выбравшись на скальную полку. - Ты отошел после утренних холодов? Леха! Перила свободны!
- Поня-ял, - донеслось снизу. Из глубины.
- Сначала оттаял, - пожал я плечами, - но теперь снова примораживает. Много одежды не напялить, потому что работать надо налегке... Прорвемся.
----------------------------
Наиболее сложная часть маршрута завершилась. Скалы стали положе, расчлененные, серией полок и стенок уводили в небо. Конечно, здесь тоже встречались сложные участки. На каждой веревке - то есть, примерно через сорок-пятьдесят метров поднимались крутые бастионы. Но это перестало быть одним целым, одной вертикалью. И после прохождения такого куска можно было расслабиться. Успокоить сердце и дыхание, поберечь нервы. Чтобы снова выложиться на следующем "ключике". Так мы и работали.
В один из моментов, уходя вне пределов видимости ребят, я оказался в тупике. Вроде, ничего не напрягало, я лез спокойно, по логике трещин и отколов. Как вдруг обнаружил, что нахожусь в крутом углу, верх которого перекрывал вылет <потолка>. Он выпирал метра на полтора, закрывая небо. Я недоверчиво покрутил головой, оказавшись в этой тесной ловушке. Нет, ребята, нам куда-то в другую сторону! Развернулся, вылез обратно на простор.
Так. Что-то не видать другого пути... Вокруг все дыбом топорщилось в пасмурное небо. Словно гора проявила один из своих злых оскалов, смеясь над нами. Скалы, скалы... Елки-скалки! Да куда ж здесь лезть?
Скальный крюк одиноко торчал из трещины в углу, из которого я только что вывалился. Ч-черт! Сколько лет назад его забили? Но он здесь. И над ним потолок... А вокруг не видно более простых вариантов. Значит, придется работать сюда, парень.
Когда я забился под самый карниз, то оказался в вечной мерзлоте. В зоне полярного комфорта, что называется. Здесь, куда веками, казалось. не проникало тепло, все было покрыто иглами льда, резало руки морозными лезвиями. Дыхание застывало. Я вдруг почувствовал то же самое ухарство, что и вчера! Стало абсолютно спокойно и весело. Ах, черт! Да что сейчас будет! Вот, пошел, парень!
Я вывел руку на левую стенку. Потом откинулся на ней, и ногами широко расперся наружу угла, на его внешние края. Подо мной все снова закружилось неимоверно далеко, в глубине пространственно-временой системы. Мать ее так! Это была бездна, а я легко, на самых кончиках скальных туфель, придерживаясь пальцами за вертикаль, балансировал в небесном танце. Гой-Сай! Держите меня! Захотелось прочувствовать остроту этого момента. И я позволил себе пару секунд задержаться на этом перегибе. Напряг мышцы, свел их узлами, понял, что это и есть я - сам по себе, довольный и наглый, а подо мной невероятная круча скал: до центра земли. И нет ничего, что может меня остановить на этой линии... Потом я выкинул правую ладонь поверх карниза и подтянулся на ней. Техника!
------------
Машина катила по капчагайской трассе. Впереди в полнейшую тьму уводила дорога, и я спокойно ехал по ней, предвкушая, как скоро окажусь в Алматы. Мерно и успокаивающе урчал двигатель. Его дизельная глубина звука наполняла успокоением салон, вибрировала в низких частотах, сливаясь с голосом Олега Митяева, лившимся из динамиков магнитофона. Часы на приборной панели показывали четыре часа утра. Я был доволен жизнью.
Вчерашний день запомнился яркой победой в скальных соревнованиях. По виду Домбайские связки мы с приятелем Андреем "сделали" всех остальных, проявили себя на пределе сил. И заслуженное чувство выполненного долга наполняло душу покоем. И приятно грело воспоминание о призовом фонде компании Кесертке... Деньги, что наполняли кошелек, тоже ласково грели душу. Вот они простые житейские радости! Мелочь, как говорится, а приятно. А если приятно, то это уже не мелочь!
Раздался телефонный звонок. Вау! В четыре часа утра... в понедельник... интересненько...
- Ден, ты где? - просто и без лукавства спросила Светка.
Я крутил руль. В сете фар под капот машины уносилась серая лента асфальта. Вес было прекрасно.
- Я? Ну-у... - вальяжно растягивая слова произнес я. - Только что Капчагай проехал. Возвращаюсь с соревнований...
- У нас же самолет в шесть тридцать!
- Да... я помню, - улыбка наполнила сознание, - помню. Вечером самолет. Мы улетаем в Москву.
- Какой "вечером"! - захрипела от волнения Шарипова. - У нас самолет через два с половиной часа!
- Погоди, - я весь напрягся, застучало сердце, подпрыгнуло под самое горло. - Вечером самолет.
- Вот, - справилась с волнением Света. - У меня на руках билет. В нем написано "шесть тридцать". Утра. Мы с Нурланом едем в аэропорт.
----------------------------------------
- А ведь успеваем, Кирюха! Глянь, в зеленую волну попали! Гой-Сай! - сорвался на крик.
Кирилл спокойно искоса глянул на меня. Похоже, что после пятнадцати лет общения он уже не удивлялся моим выходкам. Был готов ко всему.
- Слушай, а вот здесь забито все. Давай я тебя на первом этаже высажу?
Перед зданием аэропорта было не протолкнуться. Машина пронеслась по стоянке, вихрем мотанулась к тротуару, а я уже на ходу открывал дверь. Сжимая в руках вещи.
- Стой! - заорал Кирилл. - Я на дорогу тебе банку Ред-Була дам. А то подохнешь с голоду и жажды... прапорщик.
Светлана Шарипова стояла в очереди. Практически у стойки регистрации. Увидев меня, она лучезарно улыбнулась. Так, как умеет только она. И тряхнула светлыми волосами. Я моментально почувствовал себя счастливым. И более спокойным.
- Успел-таки! Ну, ты умеешь всех понервировать!
Я согласно мотанул головой.
- Особенно себя. Черт! До сих пор потряхивает... мне за вредность службы надбавка положена...
- Мальчик, сколько у тебя восьмитысячников? Это ж надо все забыть!
- Хорошо, хоть имя свое помню, - засмеялся я. - Пока утром не надо соображать... Ну и хорошо, что у меня такие друзья есть! Позвонят в четыре утра, довезут в аэропорт. Гой-Сай!
Она странно поглядела на меня. Фыркнула, выражая свое мнение по поводу моих ребячьих выходок. Но спрашивать ни о чем не стала. Словно все было в норме, словно все так и должно было быть. Она, очевидно, тоже считала, что я был способен на любую идиотскую выходку.
- Ты Нурлана видел?
- Да, он мне паспорт отдал, - я вдруг задумался. - Только вот не пойму... Как мой паспорт у вас оказался?
Светка улыбнулась, и ничего не ответила. Только закатила глаза, и пару раз хлопнула ресницами, словно изумляясь, до какой степени мужчины могут быть кретинами. Но я и сам этому удивлялся. Словно в ступоре смотрел, как Света вытащила у меня из рук паспорт с билетом, и протянула девушке за стойкой. Вместе со своими документами.
---------------------------------
Я стоял и смотрел в бескрайнее небо. Где-то там оно меня ждет. Иногда у порога в восемь тысяч метров в Гималаях. Иногда в самолете. Но иногда грузом ответственности я ощущал, как придется искупать все, что мне дарила судьба. Трудом, тренировками, любовью... я все был готов платить за счастье заниматься в любимым делом. Спортом. Но иногда это становилось слишком... Иногда хотелось смерти. Только чтобы обрести покой... Уснуть...
"Какие сны в том смертном сне приснятся, когда покров земного чувства снят!?" - сказал Шекспир.
- Знаешь, Света, ты права... Но! Давай подумаем лучше вот о чем. Валера Фисенко, командир Сиверы, обещал, что на семинаре в Аэрограде мы будем прыгать с парашютом. С самолета... Ты прыгнешь? Я - нет. Не уговорят.
Света мечтательно поглядела туда же - в синеву неба, и поджала губки.
- Да?
А затем, когда глаза наполнились той же волшебной весенней свежестью, что и небо, она чувственно добавила:
- Надо подумать...
09.04.2008
Денис Урубко
Центральный Спортивный Клуб Армии Казахстана
SIVERA, La-Sportiva, CAMP
www.russianclimb.com
Фото: Russianclimb, апрель 2008, Коломна
|
