Вспоминать прошедшие красивые моменты жизни грустно. Даже не потому, что они никогда больше не повторятся, а потому, что можно было бы их прожить еще ярче, проникновеннее. Полностью прочувствовать весь кайф момента. Ощутить его неповторимость и значимость. Когда оглядываешься на прожитое время, то часто возникает ощущение, что мог бы полнее использовать то, что тебе дала судьба, не пропустить. И лишь гораздо позже - уже ПОТОМ - понимаешь, что это было счастье.

18 июля 2004 года хмурое небо словно нарочно ослабило стальную хватку, и горы, скованные кольцом туч, отрешенно застыли - в клочьях тумана и пятнах свежевыпавшего снега. Здесь, на юге Казахстана отроги хребта Заилийский Ала-тау мрачными гигантскими когтями вонзились в тело Пустыни, и свысока вглядывались в необозримую даль севера. Словно умелая рука приготовила гигантскую сцену для постановки то ли фарса, то ли трагедии. Я бродил по окрестностям гидропоста Ворота Туюк-Су в гордом одиночестве. Рассветная пелена только-только опала на траву каплями росы, и свежесть горной природы напоминала опустошение новопостроенного дома. Такое же состояние ожидания наполненности. Чтобы заблестели краски, зазвучали голоса, и жизнь забила ключом. Я ходил под елками по мокрой дороге - и это было счастьем.
Перед смертью ведь не надышишься. Через полтора часа мне v да и многим другим обитателям ущелья предстояло сойтись на этой арене в схватке. Наверное, она и ожидала именно этого. Когда кровь начнет бурлить в венах с давлением 180 на 0, а нервы, натянутые до предела, начнут, подобно струнам, звучать в унисон всей ораве жаждущих победы индивидуумов. Это тоже - счастье.

Высоко над районом Туюк-су несколько обособленно высится вершина пика Нурсултан. Пережившая много исторических эпох, носившая много названий, она вместе со многими другими горами служит украшением южной столице Казахстана. Словно романтический ореол, они окружают город, встречая любого гостя. И отдельным клыком режет синеву черно-белая стелла Нурсултана. Кроме красоты она несет на себе символ истории всего казахстанского альпинизма.
Начиная с 1928 года, тысячи горовосходителей - как молодых, так и асов альпинизма - пробовали себя здесь, оттачивали мастерство на скальных вертикалях этой горы. Сюда проводились и массовые восхождения - ибо гора настолько органично вписывается в облик Алматы, что многие люди мечтают побывать на ее вершине.

Нынче альпиниады на пик Нурсултан уже несколько лет проводятся традиционно. От мала до велика - все лезут на нее по самому простому маршруту, чтобы глотнуть холодного чистого воздуха и взглянуть сверху на необозримую ширь мира. И, кроме того, часть альпинистов пробует свои силы в скоростном восхождении. Именно та неуемная часть клики спортсменов, кому неймется доказать всем и вся свои личные силы, и воплотить в жизнь бьющие через край амбиции. Многие спрашивают, зачем это нужно? Практически никто не понимает. Чтобы нормальный человек сознательно подвергал себя многочасовым душевным и физическим мукам?... Чтобы нормальный человек добровольно шел на это? До чего же такого человека надо довести! До какой грани!?

В девять часов утра после легкой прогулки по ущелью Туюк-су, на своей старенькой, но верной Ниве я прибыл на Чимбулак. Здесь на стоянке автомоблей меня прежде всего попросили отъехать на верхнюю площадку.
- А с чего это? - настырно поинтересовался я у ГАИшника. - Места-то много...
- Вертолет будет садиться, - важно буркнул он, избегая моего взгляда, и опять уткнулся в газету.
" Ох-хренеть можно", - только и ответил я мысленно на подобную несуразицу. Но машину перегонять пришлось. К тому времени все вокруг уже было забито автомобилями всевозможных марок, и к станции канатно-кресельной дороги спешило множество людей. Многие были с детьми. Все они прыгали на сиденья, и уносились вверх, в сторону Талгарского перевала.
- После девяти часов канатка платная, - крикнула какая-то женщина явно из местного персонала.
Ко мне подошли Нурлан Шарипов с женой Светланой. Та несколько натянуто улыбалась и машинально натягивала рукава на пальцы.
- Волнуюсь, ничего с собой не могу поделать, - сказала она.
- И меня мандраж бьет. Где Женька? - поинтересовался я про нашего друга из альпсекции ЦСКА.
- У места старта. А Игорь Клунный зачем-то наверх поехал.
- Может, акклиматизироваться? - усмехнулся Нурлан.
Время накатывалось. Среди тех, кто собрался у старта Скоростного восхождения, было много знакомых. Практически все уже где-то когда-то участвовали в соревнованиях, подобных этому. Здесь и Володя Чуб - "свободный художник клуба элитных гор", как его кто-то прозвал. Вон Денис Гриневич с меланхоличной физиономией "перебирает" ногами. Вокруг Артема Рычкова сгрудилась компания молодежи ЦСКА, поедая лимон. Эту экзотическую кислятину им скармливал неспроста оказавшийся здесь Юра Горбунов. Этот не побежит, он уже тренер. Но сделает все возможное, чтобы ребята победили, даже вопреки мне, его зятю. Я усмехнулся. Из Ташкента приехал россиянин Серега Сурмонин, и теперь во всем черном мрачной тенью скользил по площадке.

- Вот этот лыжник, про которого я говорил, - слонился в мою сторону Жека Шутов, и ткнул в сторону двоих "породистых" молодцов. Оба они явно чувствовали уверенность. Тот, что повыше, всеми повадками походил олимпийского чемпиона по лыжным гонкам. Женька добавил: - Прошлый забег низкий проиграл только потому, что с пути сбился. Да-а, уж. Я невольно поежился, озирая ораву соперников, и втянул голову в плечи. Вспомнилось: "Рубилово у мужиков будет страшное".

Раньше мне не приходилось участвовать в забеге на пик Нурсултан. Это была первая попытка, ибо, как говорится: за двумя зайцами погонишься - ни одного не поймаешь. Дело в том, что последние несколько лет я часто оказывался в гималайских экспедициях, после которых не успевал восстановиться к началу соревнований. Ни сил, ни эмоций не было. Прибывая домой в первых числах июня, я имел меньше месяца на то чтобы отдохнуть, восстановиться, начать тренировки и снова войти в форму. Поймать, так сказать, пик скоростной выносливости. И только этим летом из-за большого количества снега альпиниаду и скоростной забег перенесли с начала июля аж за его середину. Что дало мне возможность выйти на старт.
Время бывает ДО и время бывает ПОСЛЕ. В первом случае всегда можно что-то изменить или сделать по-другому. Тогда тихо и покойно. Вселенная словно замирает. И ты живешь ожиданием перелома в напряжении, чувствуя, как резонансом звенят твои нервы вместе с энергией всех остальных. А время накатывает. А время истончается, и... Когда этот магический покой ожидания рвется на части, срывается с места в опор. И уже ничему нет места. Ничему в этом мире. Ничему, кроме рывка в неизбежность, как полету листа, подхваченного бурей- И ты лети-и-ишь...

- Минута до старта, - весельем огласил линию старта Николай Червоненко. - Полминуты. Десять секунд... Внимание! Пошли...
Дистанция скоростного восхождения на пик Нурсултан начинается от горнолыжной базы Чимбулак с высоты 2200 метров. Сюда очень просто добраться на машине, поэтому народа собирается достаточно - и участников, и болельщиков, и просто любопытных. Вздумай Вы прогуляться по тропе - а точнее по множеству разбегающихся в разные стороны троп - вы поднимитесь на Талгарский перевал, где высота уже 3200 метров. Это один. Затем путь пройдет по гребням старых морен на ледник Богдановича, и через несколько ледовых "подушек" выведет Вас на перевал Комсомола. Здесь до финиша забега уже рукой подать. По осыпи несколько сот шагов, и высота станет уже 4200 метров. Это два.
Конечно же, дистанция второго километра высоты гораздо длиннее. Поэтому и времени и сил отнимет больше. И чтобы остаться способным работать, надо суметь не "сгореть" на первом участке.

Рвануть со старта мне дали. Что само по себе уже было неплохо. Во время такой тяжелой работы сознание словно раздваивается. Один "Я" несся в потоке пространства и времени, тщательно контролируя каждый шаг, словно сидел за штурвалом моего слабого и неустойчивого тела. А другой "Я" выполнял функцию штурмана, рассчитывая силы, тактику, контролируя самочувствие. Кроме того, он направлял первого на правильный путь. Короче - сумасшествие полное. Мало того, что инфаркт какой-нибудь грозит от сердечной недостаточности, так еще и все пути ведут в психушку.

Все это я соображал уже на ходу. По тропе от старта я сделал затяжной рывок в стиле легкой иноходи хромого зайца. Но уже через пару сотен метров несколько "гончих" повисли у меня на хвосте. Кто это был, выяснилось, когда один из них попытался меня обойти. Это был тот высокий молодой лыжник. Мое сердце подпрыгнуло к горлу, когда краем глаза я увидел, что следом за ним несся призрак в черном - Сурмонин. И где-то в пятидесяти метрах ниже виднелся еще кто-то. Не-ет! По ровной тропе эти двое меня догоняли. Пятиборец с лыжником не давали никакого шанса зарвавшемуся горовосходителю. Что же?! И как? Должен же быть выход, решение...

И решение пришло само собой.
После промежуточной станции канатки тропа вильнула в лог. Здесь, где общая крутизна склона несколько возросла, земля слабо держалась на камнях. Пучки травы сбились на обочины, и тропа виляла меж них, взбираясь с камня на камень. Сноровисто прыгая по этой хаотичной лестнице, я внезапно услышал, что перестук лыжных палок соперников начал отдаляться. Их дыхание тоже провалилось куда-то. Значит, не все так просто, господа! И угасавшая надежда снова вспыхнула в сердце.

Вскоре тропа вновь выскочила на остатки грунтовой дороги. Очевидно, прочувствовав трудность метаний по тропе, двойка преследователей решила ломиться по ней, а я опять вильнул на кочки. И с удовлетворением отметил, что ребята потеряли еще несколько метров. А за ними уже нарисовался серый силуэт то ли Гриневича, то ли Червоненко. А вскоре и обошел их.
Дыхание - ни к черту! Уши заложены от резкого перепада! Сердце... да что там, - весь организм словно стал одним трепещущим сердцем! Рев и свист всего этого вместе с перестуком лыжных палок заполнили весь мир. А взгляду открыта лишь серая лента тропы перед тобой. И дух захватывает от ощущения невозможности всего. И это - тоже жизнь? И это - тоже счастье?

- Воды? - кто-то из стоявших на Талгарском перевале оторопело спросил со стороны. Я на бегу, ускоряясь к выполаживанию, смог лишь качнуть головой в сторону. Даже не знаю, заметили, или нет... И - бего-ом...
За перевалом на тропе попадались люди. Они, очевидно, не зная про скоростное восхождение, не могли понять, кто, что и зачем. Шли, лениво оглядывая окрестности. И на просьбу освободить дорогу реагировали с трудом. Приходилось, срывая дыхание, хрипеть в пространство: "Тропу!" Не хотелось думать, что Гриневичу, что "повис" у меня на хвосте, кричать не приходится. Экономия воздуха даже по глотку... При этом я успевал еще завидовать Денису, что тому не пришлось упираться, чувствуя жаркое дыхание преследователей в затылок. Парадоксы пространства-времени были почти по Энштейну. Каждый шаг - как вечность, а все вместе - короче мига.

Потом пошли морены. Их заглаженные гребни подобно направляющим ракетной турели уводили в низкое серое небо. Куда-то в небо рвалась и моя душа, - ведомый этим порывом я мчался, не оборачиваясь. Здесь находилось одно из немногих мест, где могла решиться судьба забега. Дениса Гриневича я знал очень давно, и поэтому отчетливо понимал, что на этой мешанине камней, где каждое мгновение приходилось решать головоломку пути, он имел неоспоримое преимущество. Более худой и подвижный, "динамичный", если можно так выразиться, он всегда поражал скоростью работы на скальных маршрутах. Без суеты, плавно перетекая из одного движения в следующее. Мне оставалось лишь уповать на везение, и ломиться без страха. Тактически надо было лишь удержать дистанцию. Поэтому даже оборачиваться я боялся.

Поэтому, выскочив на ледник, и не чувствуя соперника, я понял, что выдержал эту сумасшедшую гонку по неверным моренам. На остриях гранита любой шаг мог привести к финалу... Хоть и маленькое, но счастье. Почему нет?!
Именно здесь, у начала крутого взлета ледника Богдановича произошел слом. Как говорят многие гонщики, я поймал кураж. Все внезапно встало на свои места, и измученные нервы почувствовали примирение с действительностью. Что там уж было в действительности, я не знаю, но ощущение оказалось сильным. Внезапно все части тела словно пришли в согласие между собой, и начали работать с полной отдачей.

- Работай, Ден! Давай, Денис! Рубись! - эти крики вспыхивали над ледником, отражаясь в сознании. Я рвался вперед, проскальзывая на тропе, и не понимал, кто и что мне кричит. Слова не переваривались измученным сознанием. Чувствовал только, что все эти люди, которые неведомо как оказались вокруг, желают мне добра. Это тоже было счастье. И я несся, срывая дыхание на морозном воздухе, по тонкой линии тропы, словно канатоходец над пропастью. Спасибо вам, всем, кто помог выдержать рывок по ледовым склонам!
Именно там Гриневич начал отставать. Черт побери! Это было похоже на то, как нехотя и со скрипом рвется сварной шов. Нагрузка была - сами можете представить. Денис работал с жутким упорством, подобно роботу "накатываясь" в след. Боролся до конца, и не его вина, что я нашел в себе силы преодолеть эту мистическую нить, связавшую нас на протяжении последнего часа. Порою жизнь подобна лотерее. Кому-то везет сегодня, кому-то завтра. Мне повезло в тот день.

И мой рывок к скальному бастиону, где завершалась дистанция забега, был уже не важен. Он уже не был необходимым. Свернув в сторону с перевала Комсомола, по заснеженным глыбам я уже в упоении рубился к финишу. Все было ясно и так, и мне надо было лишь пройти эти заключительные метры. Но поймав кураж, я уже не мог выйти из этого вихря, и взвинчивая темп, поднимался вверх.
- Рюкзак, Ден, - кричали мне друзья. - Красный рюкзак под скалой. Касание - финиш.

Вокруг были люди, вся гора, усыпанная альпинистами, орала невесть что. И это было здорово. Наверное, я никогда больше не смогу так остро прочувствовать поддержку людей на острие борьбы. Красота этого ощущения непередаваема, и - да будет благословенна та слабая искра в наших душах, что порою дает нам возможность подниматься над своими слабостями. Упав руками на скалу, я пытался удержать дыхание, а тело рвалось и металось. Организм не мог принять эту остановку на всем ходу. Здесь были ребята Алматинской службы Спасения, и каждый норовил дать мне то чай, то теплую одежду, то место на скале, чтобы посидеть. Вот это точно было счастьем. Все было так, как и должно было быть.
Время бывает ДО и время бывает ПОСЛЕ. Сейчас, оглядываясь на прошедшее, я спрашиваю себя, стоило ли оно того? Зачем мне нужно было идти на этот забег, зачем надо было стремиться к победе? Никогда никто не ответит точно. И только у меня в душе эта уверенность крепнет с каждым годом. Я знаю, что все верно хотя бы потому, что мне нравится работать среди таких же "оторванных" спортсменов. Нравится чувствовать вкус собственной крови на губах, когда ты стремишься доказать недоказуемое.

Главный приз забега - титановый клапан в сердце. Это шутка. Но если я вижу отражение своих же мыслей в глазах пришедшего вторым Дениса Гриневича, занявшего третье место Сергея Сурмонина, того лыжника, что стал четвертым, и Светланы Шариповой, которая стала первой среди женщин, я понимаю всю призрачность идей тех, кто ищет оправдание в таких фразах.

И все-таки, оглядываясь назад, я жалею, что не могу еще раз оказаться там, где был 18 июля 2004 года. Не могу пройти эти жуткие шаги по тропе на Талгарский перевал, не могу увидеть резкий силуэт Дикса на морене ледника Богдановича. Я бы острее пережил все это.
И желаю вам, всем, кто прочтет эти строки, стараться острее чувствовать каждый миг своей жизни, каждый миг счастья. Оно везде, и надо лишь уметь чувствовать это.

19.07.2004
Денис Урубко
Центральный Спортивный Клуб Армии Казахстана
Salice, La'sportiva, Camp, the North Face, www.russianclimb.com