В районе Талгарского горного узла я побывал в девяносто третьем году. Именно тогда для меня настала пора технического альпинизма. Под руководством опытных альпинистов мне и друзьям выпало совершить первые сложные восхождения по скальным ребрам вершин Караульчитау и Актау. Но возможности подняться на высшую точку района не представилось, и много лет Талгар оставался лишь мечтой. Его трапеция каждое утро являлась всему миру в гордой отрешенности, а я старался думать о других целях.

На фото: Талгар, вид из Алматы

Дело в том, что при всей кажущейся близости, верховья реки Средний Талгар представляют собой непростой район. После того, как селем были уничтожены почти все постройки альплагеря, он на долгое время прекратил свое фактическое существование. И тропа к нему стала зарастать бурьяном, заваливаться деревьями, и рушиться в бурлящий ниже поток. С развалом Советского Союза прекратилось финансирование горных мероприятий. Некому стало заниматься восстановлением структуры действовавшего альплагеря. А для диких групп закрытость района была обусловлена кордонами Национального Природного Парка. Просто так проникать в район ради сомнительного удовольствия подъема на вершину по простому пути было не очень интересно. А чтобы совершать восхождения по маршрутам 5-6 категории сложности, нужно было иметь серьезное обеспечение, сложность которого не искупала затрат. Поэтому, наши взоры, как это ни странно, были обращены в соседнюю Киргизию. Там более доступный район Ала-Арча стал ареной для совершения сложных технических восхождений.

В 1996 году, осознав, что мне просто неприлично жить рядом с высокой непокоренной вершиной, я решился отправиться в путешествие. Это было вызвано как собственным интересом, так и азартом моего друга Евгения Билецкого. Мы достаточно долгое время вместе работали, и поэтому имели возможность изучить друг друга. Именно он предложил мне реализовать идею автономного путешествия через перевалы и долины с единственной целью взойти на пик Талгар.

- Я специально готовлюсь ради этого, - убеждал меня начальник фирмы промышленного альпинизма. - Уже несколько лет как мечта. Две... нет, три попытки... и все впустую.

Сказано - сделано. Как мой непосредственный командир, Евгений с легкостью отпустил себя и меня в неоплачиваемый отпуск, и собрав рюкзаки, мы прибыли на конечную остановку автобуса номер 6 на Медеу. На реализацию своих амбиций у нас оставалось совсем немного времени, ибо летний сезон требовал нашего присутствия в городе, где полным ходом шла страда высотных работ.

Первым из цепи перевалов, которые нам предстояло преодолеть, был Талгарский. Уже под вечер мы начали подъем по каменистой тропе, с надеждой поглядывая на канатно-кресельную дорогу. Но та - недвижимая - лишь поскрипывала на ветру. Когда мы в поту выбрались на широченную седловину, я порадовался за начальный этап акклиматизации. Уже в темноте мы запалили костер на берегу реки Левый Талгар. Ее торопливые воды струились слабо. Это обещало к утру низкий уровень потока, и был шанс переправиться на другую сторону без помех.

- Где-то здесь в начале лета медведи туристов задрали, - доверительно сообщил мой друг.
- А что ж ты заранее, до похода не предупредил? - со здравым смыслом поинтересовался я.
- Сейчас уже конец лета, - принялся убеждать меня Евгений. - Нынче все звери должны быть сытыми...
- Должны быть, - хмыкнул я. - Они сами об этом знают? Ладно. Только одна ночь в лесу, а затем уже будем в высокогорье. Там никаких хищников нет.
- Да, медведей нам бояться нечего... - воодушевленно подхватил Жека. - Только... мне рассказывали истории, как Снежные барсы на людей нападают...

Я ничего не ответил, и воззвав к небесам, полез в палатку. На другой день, продираясь по ущелью реки Науруксай, мы увидели наглядное подтверждение присутствию здесь бурых мишек. Земля в некоторых местах была раскорчевана, и на деревьях то и дело виднелись следы от когтей, которыми здешние обыватели помечали территорию от непрошенных гостей. Оставалось надеяться, что находили для себя хоть что-то, дабы не голодать окончательно.

На фото: Талгар, вид с Талгарского перевала

На перевал Северный ТЭУ пришлось выгребать по крутой мелкой осыпи. Спугнув от подножия стадо диких козлов, мы с нескрываемой завистью наблюдали их легкий грациозный подъем. Сами мы под тяжелыми рюкзаками не могли сравниться с такой стремительностью, поэтому вымучивали каждый шаг. Метр вверх, полметра вниз. Скользя и чертыхаясь. За гребнем перевала уже в сумерках мы прошли по леднику, и остановились на ночевку на его конечных моренах. Ничто не нарушало пустоту горного мира. Мы были одни в районе, что давало редкую возможность почувствовать всю его гармонию. Эти темные скалы, почти черный лед и камни, глубина ущелья прямо перед нами... И надо всем отчетливо доминировала, подобно снопу пламени, башня пика Талгар. Он возвышался прямо перед нами во всей красе.

Утром мы обнаружили, что напряжение предыдущего дня не прошло бесследно, и ноги уже не так послушно шагают по неровным склонам. Накопившаяся усталость сильнее сказалась на моем друге, и когда мы спустились к реке, а затем начали подъем по противоположному борту ущелья, Евгений почувствовал себя хуже. Движение вперед замедлилось. Как будто за нами от города тянулась невидимая резиновая нить, достигшая предела своей растяжимости. Шаг за шагом, останавливаясь у ручейков, струившихся из-под камней. Наш запланированный Блиц-криг дал сбой.

Стена Актау напомнила мне о красивом восхождении, совершенном здесь несколько лет назад. Этот техничный маршрут предстал во всей красе от подножия до вершины, и мне очень сильно захотелось чего-то подобного. Рывка на износ, чтобы сжатые в кулак нервы могли расслабиться, и дать энергию. Такое можно делать, зная, что впереди должна быть цель, достойная риска и выкладки сил. Должна быть мечта.

- Пожалуй, я не смогу дальше так работать, - произнес Женя у подножия перевала Суровый. - Нету желания.
- Давай здесь переночуем, а завтра рванем дальше.
- Вряд ли, - покачал он головой. - Мне так не выдержать. Голова болит, мышцы ноют. Пожалуй, таким макаром я не дойду. Да и в город не успеем с этими задержками. Извини, в понедельник надо быть на работе.

Я озадачился, загрустил, но ненадолго. Решение созрело быстро. Здесь, в безопасном месте Жене не грозило ничего, и надо было лишь провести одну ночь.
- Давай так. Ты останешься в палатке, а я пойду дальше. Один. Думаю, что завтра к обеду я вернусь, и мы вместе отправимся домой. Хорошо?

Евгений глянул на меня как на ненормального. Но мне удалось убедить его в реальности такого шага, и том, что справлюсь сам. Что он ни в чем не виноват, и только стечение обстоятельств вынуждает к такому повороту событий.
Через полчаса я уже шел в одиночку к гребню перевала. Его седловина и в самом деле смотрелась сурово. Ледовые сколы ледника угрожающе кренились к скальным бастионам. Но я-то помнил, что проход должен быть где-то там. Пусть и узкий, скрытый, по рассыпчатым скалам, но чувство уверенности давалось мне тем порывом, что возник в душе при мысли о цели подъема. О ее красоте и логичности. В рюкзаке у меня лежали кошки, каримат, спальный мешок и баночка шпротов. В руке ледоруб. Минимализм, достойный тибетских монахов. Ничего лишнего не обременяло мой путь, и я был свободен в своем выборе.
Логичность движения не вызывала никаких сомнений. Вскоре я уже выбрался на перевал, и по широкому плато ледника Корженевского двинулся к началу подъема на вершину Талгара. Снег был неглубокий. Несколько поперечных трещин, что резали плато, я аккуратно миновал сбоку, и уже в сумерках обогнул скальный отрог. Здесь в цирке ледника среди заснеженного пространства высоты все было сковано холодом. Ночь вступала в свои права, поудобнее располагаясь в привычном скальном ложе. Мне оставалось только последовать ее примеру, выбрать место поровнее - утоптав снег, я просто расстелил каримат со спальным мешком, и забрался внутрь. Звезды весело улыбались мне из глубин космоса, а поземка тихонько мела искрами снежинок. Они налетали на спальный мешок, и подобно песку струились вокруг. Это было похоже на сказочный мир, и, убаюканный тихим шелестом снега во мраке ночи, я уснул.

Еще даже не было намека на рассвет, когда я снова был на ногах. Осознание того, что мне предстоит некоторая неизвестность, авантюрность и наглость выходки добавляли адреналина в кровь. Голова была предельно чиста. Ничто в мире не занимало меня, кроме движения к цели. Только гора, только цель, маленькая мечта, которую я хотел осуществить. По ледовому кулуару, где пришлось лезть на передних зубьях кошек, катилась вниз все та же слабая поземка, шурудила по лицу, но я не обращал на нее внимания. Только движение было важным в этот момент. Даже мысли ушли куда-то, оставив меня один на один с горой.

Только на вершине меня осветили алые лучи восходившего солнца. Весь подъем от ледника занял не более полутора часов, и теперь я сидел на краю стены, словно в колодец заглядывая в черноту, царившую у подножия гор. Вдали, на краю степей постепенно обозначался горизонт. Слабая роспись огоньков Алматы таяла в наступавшем дне, все вокруг наливалось светом и красотой. Обретало яркость и отчетливые очертания. Словно я находился в центре возрождавшейся из Хаоса вселенной. Она как будто обретала реальность, возникая из ниоткуда. Из той тьмы, откуда я поднялся на эту вершину. Сотворение мира почти по Писанию. Да будет свет!

Таким же светом полнилось и лицо Билецкого, когда через пару часов я спустился к подножию перевала Суровый. Он, выспавшийся и отдохнувший, радостно тормошил меня, расспрашивал, поил чаем. А мне даже нечего было ему сказать. Можно было лишь попытаться передать словами все вдохновение пробуждавшегося подо мной мира, но слова были бессильны передать это чувство. Не в состоянии рассказать все, что я видел с вершины, я смог лишь ограничиться безликими фразами, что все нормально, что я был на вершине, и видел НЕЧТО. Реальность гасила все эмоции, и потому я только пыжился от распиравших меня чувств.

Месяц спустя я мазал русты на домах специальной битумной смесью, сваренной по тайному рецепту Билецкого. Веревки, скрипя, свешивались с края крыши, бачок с мастикой неудобно колотил по ноге, вниз срывались черные капли. Вечерняя прохлада вступала в свои права по улицам Алматы. Приходилось спешить, чтобы до темноты закончить запланированный объект. Тогда можно было рассчитывать на получение денег. Солнце уже садилось за окраиной города, и его лучи последний раз скользнули по крыше, когда я в очередной раз выбрался на шиферный скат перевешивать веревки.

И внезапно в поле моего зрения врезались горы. Это было подобно стоп-кадру. Все вокруг перестало существовать. Только серо-зеленая тьма предгорий, окутанная туманной дымкой, оседала на мир. Как занавес, что открывался в пустоте замершего театра. Сумрак... Бесчисленные крыши домов растворялись в тумане. Едва слышно - как дыхание зрительного зала - гудел город, И надо всем этим отчетливо доминировала, подобно снопу пламени, башня пика Талгар. Он возвышался прямо передо мной во всей красе.

Я сидел, ни о чем не думая, и долго глядел, как его умопомрачительная вершина теряла багрянец, растворялась среди звездного неба. Улыбался. Все реальности жизни отступили на задний план. Я просто был самим собой. Душа парила надо всеми сумятицами и страстями, растворялась в темном небе среди звезд. А свет мира угасал на глазах, скрывая все, что имело смысл совсем недавно. Вселенная просто исчезала, переставала быть живым миром. Становилась тем, чего нет - Хаосом, пустотой. И только я один во всем мире мог представить себе всю красоту предстоявшего нового рождения Света. Завтра он придет снова, загорится над горными вершинами, и благословением опустится на все эти бесчисленные крыши домов. На всех нас, кто живет под сенью пика Талгар.
Русты пришлось домазывать уже в темноте...

29.01.2006
Денис Урубко

ЦСКА Казахстана
SALICE, La-sportiva, CAMP, The North Face
www.russianclimb.com