Алексею Никифорову 44 года. Он из тех "умных мальчиков", которые учились в 60-е годы в математических школах и интернатах. Он и закончил знаменитую 30 школу. Сейчас он работает руководителем проекта в швейцарско-русской компьютерной фирме и, кажется, увлечен своей работой. Но время от времени в ровный европейский ход его жизни врезается посторонний клин. Он то покоряет восьмитысячник в Гималаях, то оказывается в Африке на Кэмел-трофи. Причем не очень делится с друзьями своими экстремальными впечатлениями. Мы решили взять у Алексея интервью, чтобы поразвлечь читателя рассказами о "крутизне", о смертельно опасном спорте. Однако никаких спортивных баек не услышали. Разговор принял на редкость серьезный оборот. И мы поняли: это человек, с которым читателю стоит познакомиться. Мы постарались сохранить внезапность и непредсказуемость тем, возникавших в разговоре. Итак, знакомьтесь: Алексей Никифоров.

Ирина: Леша, то, что ты делаешь - ведь это спорт, я бы сказала - экстремальный спорт...

Алексей: Нет, я спортом не занимаюсь.

Ирина: А кто, по-твоему, занимается экстремальным спортом?

Алексей: Сумасшедшие. Да нет, я шучу. Это люди, которые занимаются спортом профессионально, за деньги, посвящают этому всю жизнь. Тогда это не спорт, это судьба. Не экстремальный спорт, а экстремальная жизнь. Понимаешь, если человек живет и внутренне, и нравственно, и материально одним этим - тогда да, наверное, это спорт.

Ирина: Стоп, тогда объясни, пожалуйста, что такое спорт?

Алексей: Ну это, наверное, такая внутренняя провокация, которая человека толкает на определенные действия. Человеку говорят: "Почему ты ездишь бесплатно?"-"Это у меня такой спорт". Хотя, наверное, в этом смысле я гораздо больше спортсмен, чем профессионалы.

Ирина: Хочешь, я тебе выскажу свои версии твоего поведения? Версия первая. Когда-то в юности тебе надо было себя утвердить, ты пошел в горы преодолевать трудности - для самоутверждения, а потом в этом самоутверждении застрял, и теперь оно тебе постоянно нужно. Это занятие тебе понравилось и превратилось в удовольствие...

Алексей: Да, конечно, да, понравилось и превратилось - в страсть, понимаешь, в страсть.

Ирина: А с другой стороны, я прекрасно вижу, что есть люди слабые, скажем, как я, и есть люди сильные - как ты, и я подозреваю, что сильным людям постоянно необходимо ставить себя в сложные условия, в обстановку риска.

Алексей: Может быть, и этого какая-то доля есть, но главное - не это.

Ирина: А что? Первая моя версия? То есть, получается, что ты до сих пор не вышел из детского возраста?

Алексей: Да, не вышел. Вернее, не так. Мне уже довольно давно пришло в голову, что человек живет правильно, если он всю жизнь стремится осуществить свои детские мечты. Самые правильные мечты у тебя были в детстве. И если ты в детстве успел намечтать достаточно много, тебе в жизни есть чем заняться. Разумеется, я не господь Бог, чтобы говорить, как надо жить, но с моей точки зрения, правильно прожитая жизнь - это когда всю жизнь ты реализуешь детские мечты. Скажем, когда я приезжаю в Англию, я иду не по кабакам, а еду смотреть замок Камелот, когда я еду в Индию, в Непал - я не только на Эверест какой-то хожу, я иду смотреть шамбалу, храмы, когда я еду во Францию, мне этот дурацкий Париж совершенно не интересен - мне гораздо больше нравится сесть на электричку и оказаться в местах, о которых я мечтал...

Ирина: Подожди, и о горах ты тоже мечтал в детстве?

Алексей: А когда заканчивается детство? У меня и сейчас новые мечты
появляются...

Ирина: Например, о горах.

Алексей: Да. О горах. Знаешь, я был, например, в нескольких крупных американских экспедициях. Так вот выясняется, что из участников этих экспедиций каждый год погибает по нескольку человек. А из участников нашей экспедиции на К-2 (1992г.) звезд осталось в живых процентов двадцать. Все они погибли в разные годы в горах при трагических обстоятельствах.

Ирина: А ты себя к звездам альпинизма относишь?

Алексей: Да нет, ну я же не профессионал. Нет, я имею ввиду людей уровня нашего Балыбердина. Мне-то просто повезло, я считаю, что довелось общаться с профессионалами такого высокого класса.

Ирина: А как ты считаешь, не получается ли так, что чем выше класс альпиниста, тем вероятнее его гибель?

Алексей: Да в альпинизме не бывает живых профессионалов, альпинизм это вообще игра смертников. Моя любимая жена, посмотрев на меня, сразу решила, что я играю в войну. И она правильно решила. Игра в альпинизм - это игра в русскую рулетку. Профессионалы в альпинизме просто обречены, это у них такая задача. Вернее, у них задача - не погибнуть. Они спорят с судьбой. Вообще, альпинисты - люди очень амбициозные, гораздо более амбициозные, чем артисты, или другие спортсмены. И их амбиции замешаны на высокой степени риска, там высокий старт. И ни один современный великий альпинист - именно
современный, а это не какой-нибудь там Тенсинг или Хиллари, которые залезли на Эверест, а потом всю жизнь купались в лучах своей славы - иначе не живет, для всех них горы, риск - это страсть, это все. В нашей жизни есть в общем-то всего две страсти: риск - и деньги.

Ирина: А тебе-то зачем все это нужно?

Алексей: Мне это нужно, чтобы ощутить жизнь. Вот когда-то, когда я еще занимался спортом по советским представлениям, то есть чем-то таким любительским после работы, это конечно была у меня своего рода бессмысленная реализация человеческой энергии, как и у всех в любительском спорте. Поначалу меня еще очень долго занимал аспект человеческих отношений - они в спорте, в туризме, скажем, совершенно особенные.

Мой школьный учитель математики, когда я еще учился в 30 школе, сказал мне как-то, что вас, Леша, наверное, тянет в походы, потому что вы неактивно живете. Я долго этого не понимал, но однажды, в период всяких сдвижек, я не поехал в горы - заболел пневмонией, зато получил халтуру по программированию,: и месяца два я сидел, не вставая, и пахал - и впервые в жизни это заменило мне горы. Просто я жил два месяца на всю катушку, весь себя расходовал. И потом ни в какие горы не поехал, а поехал с семьей на море - и получил огромнейший кайф: и от работы, и от отдыха. И тогда я понял наконец, что мой учитель имел ввиду. Вот эту полноту жизни. Но скоро снова потянуло в горы, ведь это дьявольское искушение - ощутить риск на грани. Смертельный риск. И в какой-то момент жизни я понял, что мне это нужно для
ощущения полноты бытия. То есть я теряю чувство красоты жизни, и мне
надо его восстановить. Под смертельным риском.

Ирина: Я, честно говоря, этого не понимаю. Я никогда не была под смертельным риском. Как это?

Алексей: Конечно, ты не думаешь об этом каждую минуту. Просто идешь и знаешь, что мосты за тобой сожжены. Что ты перешел Лету. Я понимаю, что теперь я в царстве теней, в царстве мертвых. И когда я ухожу выше восьми тысяч, такое чувство возникает всегда. И потом я оттуда возвращаюсь.

Ирина: Ты возвращаешься оттуда другим человеком?

Алексей: Я возвращаюсь оттуда человеком, который там побывал и который знает цену жизни.

Ирина: А это не заставляет тебя высокомерно относиться к другим людям?

Алексей: Я хожу туда не для того, чтобы показать людям, что они этого не могут, а я могу. Наоборот, я даже по большому счету стесняюсь этой своей страсти, мне немножко неловко, что меня туда тянет.

Ирина: У тебя не возникает чувство, что ты от этого становишься ближе к Богу?

Алексей: Мои отношения с Богом - это мое личное дело, и оно никого волновать не может.

Ирина: А разве тебе не важно мнение других людей?

Алексей: Нет, абсолютно. Вернее, мне важно мнение тех, кто в этом профессионал. Я и на ежегодные альпинистские сходки хожу только тогда, когда мне есть с чем прийти. Иначе я просто буду испытывать зависть к тем, кто чего-то достиг. Правда, у меня любопытные складываются сейчас отношения с альпинистами. Ведь я единственный среди них всех сейчас спортсмен, в том, советском смысле слова - помнишь, мы об этом говорили - остальные все профессионалы, они альпинизмом зарабатывают деньги. Я спортсмен-любитель. И моя жизнь разделилась на три составляющих: мои профессиональные дела, семейные обязанности и - страсть.

Ирина: А как тебе удается поддерживать себя в форме? Ты ежедневно тренируешься?

Алексей: Никак не поддерживаю. Веду себя по ощущениям. По эмоциям. Люблю, чтобы мне было хорошо. Люблю хорошо себя чувствовать.

Ирина: Это не связано с современным европейским культом здоровья? Вот ты ведь не куришь почему-то?

Алексей: Не курю, потому что мне это не нравится. Зато мне нравится пить водку. А европейским людям здоровье нужно настолько, насколько это помогает им зарабатывать деньги.

Ирина: Но когда ты собираешься в горы, ты, наверное, как-то к этому готовишься?

Алексей: Ну да, я к этому подхожу рационально. Я понимаю, что лезть на высокую гору без всякой подготовки - это самоубийство. Главное - адаптация к состоянию риска. Я скажем, еду на работу на велосипеде, и меня каждую минуту может переехать Камаз. Мои знакомые немцы не понимают, зачем мне это нужно и начинают высчитывать, сколько денег я экономлю на дороге.

Ирина: Значит, тебе нужен смертельный риск, чтобы ощутить полноту и красоту жизни?

Алексей: Да. Вот я побываю в стране мертвых - и начинаю это ощущать. И в то же время ограничиться только этим, не заниматься ничем другим, не иметь профессии там, внизу - я это тоже считаю безумием. Мне непонятна такая ограниченность. Тем не менее среди огромного количества моих знакомых альпинистов - я не могу назвать их друзьями, я уже говорил об амбициозности этих людей, дружбы между ними не бывает - так вот, нет людей, у которых счастливые семьи - счастливых семей у альпинистов не бывает.

Ирина: Ну, их и внизу, у нормальных людей мало.

Алексей: Да, это уже другая тема - издержки развития нашей цивилизации, наверное. Но, короче говоря, получается, что моя жизнь складывается из трех равновесных компонентов: профессия-семья-страсть, а их жизнь - из одного ведущего.

Ирина: Твоя профессия для тебя очень важна?

Алексей: Да, пожалуй, сейчас я по уши в своем интересном деле. Это же
здорово, когда может дать людям то, что они хотят. И это нормальный способ себя материально обеспечивать. А вот свою страсть я хочу оставить чистой. Для меня это все-таки удовольствие. Я решаю здесь особые, важные для себя проблемы - личные, нравственные, и предпочитаю не мешать это с зарабатыванием денег, с профитом.

Ирина: Многие альпинисты живут, как ты?

Алексей: Да сейчас, пожалуй, никто. Все ушли в профессионалы. Не только у нас в России. Я во всяком случае своих двойников не встречал.

Ирина: Значит, ты единственный в своем роде?

Алексей: Каждый человек, как известно, единственный и неповторимый. Да, наверное, я на сегодня единственный такой вот альпинист-любитель. Хотя подработать профессионалом-проводником я тоже не откажусь, если такая работа подвернется -в прошлом году я так ездил - нагрузки ниже твоих возможностей, но профессионализма достаточно, чтобы грамотно доставить людям удовольствие - это мне тоже очень нравится.

Ирина: Слушай, а может быть риск помогает преодолевать, так сказать, чужое плечо - то есть то, что ты всегда ходишь в горы в команде? Ты мог бы пойти один?

Алексей: А я и хожу всегда один. С последнего лагеря, на высоте восемь тысяч ты всегда идешь один. Там каждый за себя.

Ирина: Почему?

Алексей: Потому что тяжело настолько, что помочь ты никому не можешь, и даже не можешь помочь себе. Все начинает играть роль. Ты на несколько секунд опоздал надеть рукавицу - и ты обморозился, и погиб. Батарейку уронил на снег. Шаг в сторону сделал.

Ирина: Раз ты идешь один, то никто тебя не видит, и ты можешь сэкономить силы, не ходить дальше, а всем сказать, что ты побывал на вершине. Приходило тебе такое в голову?

Алексей: Мне... приходило. И я очень этого боялся. Боялся искушения схитрить. Хотя там, конечно, есть радиосвязь, и наблюдатели следят в бинокль.

Ирина: Ты это в себе преодолел?

Алексей: Преодолел. Повезло.

Ирина: А как семья относится к твоей страсти?

Алексей: Я же говорил, как к игре в войну. В какой-то момент моя семья поняла, что мне это жизненно необходимо. Помнишь человека-амфибию? Ему нужно было немного поплавать, чтобы жить, а потом немного подышать, чтобы жить. Только в море, или только на суше он жить не мог. Вот и я так.

Ирина: А профессиональные альпинисты?

Алексей: Вот они дышат только воздухом. Я этого просто совершенно не понимаю. Одно дело - решать через риск свои личные задачи, другое дело - риск ради денег. Зачем? Это замкнутый круг. И это обреченность. Ведь они все гибнут, один за другим.

Ирина: Да, и Балыбердин погиб, а ведь вас очень многое связывало.

Алексей: Вот Балыбердин - это совсем другое, это особый разговор.

Ирина: Хорошо, если разрешишь, мы продолжим разговор о нем в следующий раз. Ты еще не рассказал ни об одном своем восхождении. Спасибо за откровенность.

Отметим в скобках, что за рамками разговора осталась не только тема Балыбердина и тема восхождений, скажем, на К-2. Ни слова не было сказано об участии в Кэмел-трофи, а также о трагическом случае на Алтае, когда Никифоров спасся из накрывшей всю группу лавины. Об этом - в следующий раз.

подготовила Алексеева И.С.
Декабрь 1998 г.
прошу не редактировать.