Заметки Дениса Урубко по поводу национальной кухни применительно к восхождениям в горах, натолкнули меня к воспоминанию одного случая кулинарного изыска во время стенного восхождения на Далар по СВ ребру, 5Б к.с. Это было жаркое (во всех отношениях) лето 1966 года, когда начальник спасотряда "Узункола" ленинградец Борис Кораблин, молодой и рвущийся к преодолению всех и всяческих рубежей инструктор из Минска Валентин Гракович, еще одна импозантная ленинградская личность, прекрасный инструктор и неуемный балагур Юрий Беляев и начальник учебной части лагеря Павел Захаров ясно поняли, что давнишняя их мечта сходить на Далар по Степанову наконец то может свершиться. Дело в том, что эта четверка уже давно собиралась именно в этом составе совершить восхождение на Далар и именно по СВ ребру. Конечно, каждый из этой четверки мог бы в любое время, (положение в лагере давало такие возможности) подключиться к любой группе и был бы принят в нее, но...
Тут были замешаны личностные отношения, взаимная приязнь и желание пройтись эдаким "гоголем" по именитому маршруту и порадоваться друг за друга. Надеюсь, объяснение понятно.
Уже не раз был обговорен план восхождения и проиграны варианты того, кто и как будет отрабатывать выделенный каждому участок лидерства на маршруте. Были перепроверены и безжалостно отбракованы нужные (на взгляд каждого из нас) личные вещи, вещицы, талисманы и прочие безделушки без которых на горе будет сплошное горе. А жестокий Кораблин, не дрогнувшей рукой отбрасывал все то, что было лишним в рюкзаке. Он стремился к порядку во всем и даже в чужом рюкзаке.
До выхода оставалось решить кто будет номинальным руководителем восхождения. Уж очень рвался молодой и горячий Валентин Гракович "отруководить" этой горой и вдобавок, таким коллективом. Довод у него был пробивной - у вас уже таких руководств выше крыши, дайте и мне. Но Кораблин был неумолим. К этому времени вершина Далар уже становилась то ли его домашней, то ли фамильной горой, и всяческое посягательство на это со стороны каралось однозначно: хочешь идти - иди, а руководить буду - я!
Наконец-то сделана запись в книге выходов, получена радиостанция, и в душе праздник - завтра утром вон из лагеря и скорее под маршрут. Но судьба-индейка, которая всегда оказывается еще и злодейкой, тут-то нам преподнесла сюрприз. Вечернее радио из альплагеря "Уллу-Тау" ясно сказало - утром мы никуда не идем, а ждем машину с двумя командами инструкторов "Уллу-Тау", которые едут на тот же Степановский маршрут. Конечно, можно было быстренько убежать, но в гости ехали команды руководимые именитыми Юрием Ивановичем Черносливиным (нач.спас. лагеря, авторитет которого был всем хорошо известен) и всеобщим любимцем - Вацлавом Ружевским.
Распаковав рюкзаки и сдав на хранение на склад продукты, мы встречали гостей. Конечно, узнав о наших планах, они начали делать красивые жесты - мол, вы хозяева, вам и вперед.
Через несколько дней, встретив (и проводив их домой) после совершенного восхождения, страсть как довольных содеянным, настала и наша очередь. К вечеру поднялись по крутобедреной морене, соорудили площадки и, отужинав, улеглись на мешки любоваться стеной. А заодно намечали предположительные варианты пути прохода через ледник. Лето было жарким, разрывов и ледовых сбросов было предостаточно, и нам стало ясно, что инструктора из "Уллу-Тау" не зря так много говорили о леднике. С бивака мы вышли в час ночи. Первые лучи утреннего солнца застали нас уже на нижней части ребра. Скалы быстро прогревались и обещали нескончаемое прекрасное свободное лазание.
Наши предположения оказались настолько правильными, что ближе к середине дня мы вышли на предвершинную полку, с которой надо было идти вверх по 120-метровому практически вертикальному камину-внутреннему углу.
Сели отдохнуть, перекусить и обсудить: "А не быстро ли мы идем?" Сверив записи в маршрутном дневнике и вспоминая сколько каждый из нас, идя первым, забил крючьев, убедились: страховка была в порядке, а темп... Ну, что темп... Имея в группе трех прекрасных лазунов (автор всю жизнь отдавал предпочтение льду и снегу), теплые и такие приятно шершавые скалы, о темпе движения как то и не думалось - шли как шлось. Пока суть, да дело, солнышко разморило ребят и они, удобно устроившись на мелкой щебенке, задремали.
Спустя какое-то время, Кораблин повел носом и, толкнув в бок Беляева, спросил "Юра! А чем это так пахнет? Неужто шашлыком?" Беляев, не открывая глаз, ответил, что так вообще-то пахнет только шашлык, причем из карачаевского барашка. Гракович встрял в разговор: "Захаров, он спец по гастрономиям, спросите его..." Спросили.... Вместо ответа, Захаров с красивой керамической тарелкой в руках вышел из-за угла скалы и подал ребятам ... шашлык: шампурочки, с нанизанными ровными кусочками мяса под корочкой, сверху все это безобразие посыпано маринованным луком и всяческой огородной зеленью, которая никогда в "Узунколе" не произрастала. Все это источало такой аромат, что скулы свело сразу и бесповоротно.
На этом изыски не окончились - достав из заветного внутреннего кармашка рюкзака 100-граммовый "мерзавчик" превосходного француского коньяка и разлив его по микро рюмочкам, нач. уч. предложил: "Ребята! За нашу гору! За наш праздник и нашу радость! Наконец то мы вместе с Даларом один-на-один!"
Нач.спас - он всегда стоит на страже безопасности. Вот и сейчас вкусив мини-шашлычков, испив божественного напитка и устремив свой взор в небеса, спросил: "А как это ты, Захаров, пронес это вкусное безобразие на стену горы?" Подумав, добавил: "Я проверял ваши рюкзаки?" И сам ответил: "Проверял!" И опять спросил: "Я выбросил на линейке все лишнее барахло из рюкзаков?" И опять сам ответил: "Выбросил!" "А кто мне скажет, как это нашему начучелу удалось это все протащить сюда?" И тут же добавил: "Паша! А там у тебя в загашнике, нет ли добавки, вкусно очень, понимаешь!"
Зная молчаливый характер Бориса, мы были сражены наповал такими словесными руладами. Видать, ситуация подействовала на штатного молчуна. В ряду посыпавшихся вопросов, нач.уч. ответил только на один: "Да, барашек был карачаевский и черный!"
Наверное, прав Урубко, говоря об особенностях национальной кухни - ведь он живет и ходит в Казахстане. И, хотим мы этого или не хотим, какие-то местные особенности вплетаются в нашу альпинистскую жизнь. В том числе, и в вопросы питания на горах стоящих на землях коренных народов
Ну что было делать, если так жгуче хотелось порадовать своих товарищей чем-то особенным, чтобы эта гора запомнилась подольше!? Имея определенные наклонности к приготовлению кое-каких вкусностей, я с сожалением отметил, что все мои секреты давно известны, и все будет только повтором давно пройденного. Вспомнился ночной шашлык у пастухов на Бермамыте (предгорья Эльбруса со стороны Мало-Карачаевского района) Ну конечно, надо сделать на стене шашлык! Вот уж чего никто не забудет! И это будет точно в линии местных традиций угощения дорогих и желанных гостей и друзей!
Характерной особенностью карачаевской кухни был, есть и будет черный карачаевский барашек. Причем, пасти его стараются отдельно от других, и по возможности создают ему особые условия проживания в отаре. Говорят, что знатоки сразу определяют сортность баранины: сварят/ пожарят два одинаковых куска, выложат на стол безо всякой приправы и дав каждому испытуемому отрезать порцию, предлагают определить, какое мясо от черного, а какое от простого барана. И еще говорят, что не бывало ошибок у этих спецов. А может, им выкладывали обакуска отрезанных от черного барана!? А если учесть, что карачаевцы подают мясо черного барана в особо торжественных случаях, то моя задумка о шашлыке точно ложилась в задуманное. Решено - шашлык и из черного барана! И только на стене, в крайнем случае - на вершине!
Дальнейшие события развивались по следующему порядку:
- баранина действительно была от карачаевского черного барана. Как? Да просто! Сходил к знакомому местному пастуху и честно все рассказал. Он выбрал барана, зарезал, освежевал, отрезал кусок мяса на четверых и сказал - "В добрый путь! Так высоко еще ни один карачаевский баран не поднимался! Этот - будет первым! Съешьте его там!";
- замариновав мясо по своему рецепту и конечно в молоке, взятом в другом коше у местной коровы);
- нарезав и подготовив лук и зелень (которую лагерный шофер привез накануне с рынка в Карачаевске);
- сложив все это в отдельные баночки с крышечками;
- разведя за своим домом маленький костерок, нажег углей (и можжевеловых тоже);
- наколол малюсеньких чурочек и щепы, чтобы был огонь для углей, когда начну готовить мясо;
- уложив угли в коробку так, чтобы они не искрошились;
- завернув в мягкую рубаху красивую керамическую тарелку (не пожалел и снял ее со стены);
- и, наконец, сложив все это в небольшой скальный рюкзачок, отнес под самое начало той самой большой и крутобедреной морены, мимо которой мы все равно не прошли бы;
- а когда на следующий день с рюкзаками мы оказались здесь, то не стоило труда, сославшись на необходимость отойти за камень, скрытно переложить это все в свой рюкзак.
А когда мы отдыхали под вершинной башней и было ясно, что никуда в ближайший час мы не пойдем, вот тут то и началось все то о чем вам уже рассказано. Но не совсем все...
Когда к вечеру уже, сидя на вершине у палатки и доедая все то, что группа взяла с собой из расчета трехдневного восхождения, Беляев добродушно говорит Граковичу: "Валечка! А достанька ты свою заветную баночку с черненькой икрой, давай полакомимся! А ты, Захаров, свари-ка нам кофейку по своему заветному рецепту!" Гракович лезет в свой рюкзак. Но случилась авария - его ноги заскользили по плите, на которую он только что он вылил из кастрюльки какую то ненужную воду, и банка, вырвавшись из рук, стремительно исчезла в расщелине между гранитными плитами. Катастрофа! 700 грамм черной икры улетучились (утекли) даже не коту под хвост!
На вершине, в лучах закатного солнца, в весьма импозантных позах стояли четыре мужика и, что-то вылавливая между камнями, конечно, сопровождали свои действа крепкими пожеланиями в адрес: нерасторопного Валентина, горного бога, всех друзей и врагов... К тому моменту мы и не догадывались, что черная икра имеет очень и очень высокую степень текучести, и она может так быстро просочиться между камнями, что на "полакомиться" осталась только смесь отдельных икринок с каменной крошкой.
И последнее. Уже потом, спустя много лет в чьей либо городской квартире нет-нет, да звонил телефон, и кто-то говорил тому, кто поднимал трубку на другом конце провода: "А ты знаешь, какое сегодня число? Нет?! - Сегодня 12 августа. И сейчас у меня перед телефоном стоят четыре рюмки с водкой и кое что вкусненькое, и хочу я выпить за всех за нас и за тот день, когда мы так лихо поднялись на Далар!".
"Постой, постой! Подожди! Я тоже сейчас налью, и выпьем вместе!" И эта пара людей чокалась рюмкой с телефонной трубкой, а человек, у другой трубки, слыша этот звук сам чокался с трубкой и они выпивали вместе из своих рюмок. Великое дело телефон! Даже выпить можно по телефону и даже быть рядом в этот момент и вспоминать особенности национальной кухни применительно к гранитным стенам Далара.
|
